|
|
«Cовки» и «ватники» всех стран, соединяйтесь!
|
|
Либерал всегда локален. Он охотно рассуждает о правах (и возможно даже угнетении) отдельного индивида. Однако, как только мы выходим за рамки человека, максимум семьи, в область применения закона больших чисел — он теряет всякий интерес в «беспредметной» дискуссии. Для нас же — совков — именно здесь начинается предметность. Именно здесь мы от случайности и неравенства переходим к возможности всеобщего труда и уравнительного распределения. Именно здесь мы видим возможность изменения окружающего нас мира на благо всего человечества
За последнее десятилетие возник интересный социологический феномен — российская интеллигенция стремительно раскалывается идеологически на две большие группы: «совков» и либералов. Конечно, читатель скажет — либералов в интеллигентской среде было много и раньше; еще в советскую эпоху они просиживали ночи напролет на кухнях, «сражаясь» с ненавистным Советским Союзом, от названия которого и происходит термин «совок». В ходе перестройки эти взгляды стали трендом. Потом они были монетизированы в кооперативы, банки, власть… В это же время миллионы инженеров, ученых, врачей были отброшены за черту бедности и вообще перестали восприниматься пришедшими к власти либералами как существенная часть общества. В 1992 стотысячные демонстрации «совков» вызывали у либералов приступы страха. В 1993 «совки» стали ударной силой оппозиции в кровавом противостоянии парламента и президента, либералы же приветствовали расправу над ними. Что же тут нового?
Прежде всего то, что впоследствии либералы оказались частично отторгнуты властью и даже правящим классом. Если раньше противостояние «совки–либералы» сводилось к конфликту власти и оппозиции, то теперь мы все чаще видим конфликт двух непримиримых оппозиций. Это не случайно. В 90-е либералы получили от Ельцина полный карт-бланш и… привели Россию к кризису 1998. Это не значит, что либералы оказались вытеснены из политики и системы управления — они есть там и сейчас. Экономическая политика путинского режима вполне себе либеральна. Но после 1998 года они никогда не были самостоятельной политической силой, став советниками и мальчиками на побегушках у Путина и Кo. Судьба Ходорковского, выбравшего другой путь, вполне характерна.
Раньше студенты садились в социальный лифт либерализма и поднимались в корпоративные и банковские офисы, кому-то удавалось создать свой бизнес. Кто-то торговал колбасой, более удачливые — бензином, самые циничные торговали идеями — становились политтехнологами. В какой-то момент лифт забарахлил. Сейчас он едва поднимает на второй этаж. Это следствие как насыщения рынка подобным «товаром», что означало все большее значение «блата», так и общего падения уровня образования. Сотни тысяч недоучек–юристов и экономистов с дипломами никому не известных вузов с изумлением узнали, что их свобода трудоустройства не позволяет подняться выше младшего менеджера по продажам.
Социальное недовольство этих людей вылилось в протесты 2011 года, апогеем которых стала Болотная. Конечно, движение захватило и другие группы студенческой молодежи и молодых специалистов. Сейчас трудно сказать, были ли «идейные либералы» в арифметическом большинстве в этих протестах. Вероятно — нет. Но несомненно то, что они сумели навязать движению либеральную повестку дня. Борьба с коррупцией, поддержка бизнеса, «справедливая» система госзакупок, дешевое государство — все это мало волнует людей, живущих на зарплату. Конечно, если они способны думать своей головой. У них свои проблемы — низкая зарплата, рост цен. Скажу даже больше — объективно «честные выборы» — это тоже не для них; при капитализме пассивное избирательное право — удел богатых.
Если мы не способны понять, каким образом либералы научились неожиданно для нас влиять на умы людей, непосредственно не принадлежащих к капиталистическому классу, нас ждет череда драматических поражений. Перед нами негативный опыт Украины, где под либеральными «проевропейскими» идеями объединились сотни тысяч людей, включая значительную часть технической и научной интеллигенции, а на Западе страны и сезонных рабочих. В конечном счете, торжество либералов в союзе с фашистами привело к физическому разгрому левых организаций и гибели коммунистов.
Чтобы идти в наших рассуждениях дальше, необходимо определиться, чем мы, собственно, различаемся. Ответ, как мне кажется, неожиданно прост. Совки хотят летать в космос, а либералы — нет. Конечно, «летать в космос» широкое понятие, которое может включать в себя как колонизацию других планет, так и агрессивные исследования в области высоких энергий, глобальное преобразование всей земной биосферы и так далее.
На протяжении тысячелетий правящие классы стихийно изменяли окружающий мир, однако у них никогда не было желания взять на себя всю полноту ответственности за судьбы человечества. Глобальный в своих проявлениях, капитализм предельно локален в мотивации и планировании. Забавно, но все сколько-нибудь заметные технологические достижения капитализма не следствие его природы, а либо, в прошлом, случайная флуктуация сумасшедшего гения, либо, в недавнем прошлом, результат технологической военно-промышленной гонки холодной войны. Здесь не место для детального исследования этого вопроса. Просто один факт: на протяжении первых 10 лет существования Кремниевой долины военный бюджет США обеспечивал более 90% оборота размещенных там компаний.
Либерал всегда локален. Он охотно рассуждает о правах (и возможно даже угнетении) отдельного индивида. Однако, как только мы выходим за рамки человека, максимум семьи, в область применения закона больших чисел — он теряет всякий интерес в «беспредметной» дискуссии. Для нас же — совков — именно здесь начинается предметность. Именно здесь мы от случайности и неравенства переходим к возможности всеобщего труда и уравнительного распределения. Именно здесь мы видим возможность изменения окружающего нас мира на благо всего человечества.
Совок — это человек, чьи творческие и организаторские способности не могут быть востребованы в обществе, где главенствует принцип «человек человеку волк». Это не значит, что эти люди пассивны и безынициативны, инертны и механистичны. Именно совки запустили в космос Юрия Гагарина, и это лишь вершина айсберга. Для либералов мы просто тупая безымянная масса скотов, недостойная даже презрения. На самом деле совершенно не важно, правые это либералы или левые. Разница лишь в том, что пока одни неприкрыто обслуживают тех, кто сидит на вершине пищевой цепи современного общества, другие защищают котиков, втихаря протаскивая идеи конкуренции и рынка в социалистическое будущее. Впрочем, если мы посмотрим на биографию автора лозунга «Думай глобально — действуй локально!» Эммануэля Дешелетта, ставшего крупным предпринимателем, владельцем нескольких заводов, то становится отчетливо видно, что от одних до других один шаг.
Совок не мыслит локально. Он вообще не мыслит на наномасштабах, где из либерала просто сочится инициатива и предприимчивость. Миллионы людей проживают свою жизнь во сне, сонные они уходят на работу, уставшие возвращаются с нее и засыпают перед телевизором. Это не значит, что они мертвы. Они просто спят. Они не видят масштабной цели, достойной пробуждения скрытого в них гигантского потенциала. Нет ядерного и космического проекта, нет «магнитки», нет даже БАМа.
Конечно, это отчуждение. Либералы знают один рецепт его преодоления — возврат назад к малому бизнесу, едва ли не ремесленничеству. Но именно концентрация производства сделала возможной ту механизацию и автоматизацию труда, которая через рост его производительности вырвала человечество из тотальной нищеты. По сути дела, сейчас мы имеем две экономики: экономику корпораций, которые производят практически все, что мы потребляем, и где человек предельно отчужден от предмета труда, и неэффективный малый бизнес, существующий лишь за счет налоговых льгот и коррупции, несмотря на то, что отчуждение здесь намного ниже. Пропасть между микро- и макромиром экономики лишь растет из-за стремительного роста стоимости средств производства. Дело здесь не в количестве занятых. 10 человек, обслуживающих гигантский (и таинственный для них) завод–автомат, отчуждены сегодня не меньше, чем 1000 токарей столетие назад. Их труд столь же бессмысленен для сознания человека и механистичен.
Мы живем в эпоху парадокса: современный капитализм есть форма существования гигантских корпораций, но рупоры этого капитализма — либералы — не закрывая рта рекламируют малый бизнес словом. Буржуазное государство использует для этой агитации налоговые льготы и субсидии. В крупных индустриальных странах вся эта мутная система давно превратилась в некий аналог работных домов, в которых миллионы людей работают безо всякого смысла. Отчуждение начало развиваться с того момента, когда продукт труда впервые приобрел функцию товара, и начнет исчезать лишь тогда, когда он эту функцию утратит. В этом смысле, отчуждение в СССР в какой-то мере снималось не с локального как при капитализме, а с глобального уровня. То, что сейчас часто называют советским патриотизмом, это и есть воспоминание об эпохе, когда труд индивида вливался в труд общества.
На протяжении тысячелетий люди боролись с инфекционными болезнями. Иной раз от эпидемий чумы или черной оспы вымирали целые города и провинции. Но самоотверженный труд миллионов врачей, пытавшихся помочь отдельным больным, не был эффективен. Задача, как это обычно бывает, оказалась нерешаемой локально. Лишь глобальные кампании, направленные не на борьбу с возбудителями болезни, а на изменение среды их существования — массовая вакцинация, канализация стоков в городах, уничтожение малярийных болот — заставили эти болезни отступить. Таких примеров можно привести множество. Наше видение будущего — осознанной плановой деятельности человечества — противостоит либеральной перспективе локального повышения нормы прибыли.
Начал с «совков», а кончу «ватниками». В какой-то момент агрессивная либеральная пропаганда стала давать сбои — осмеиваемый ими образ «совка» оказался все более привлекательным для миллионов людей труда. От стратегии осмеяния пришлось перейти к пропаганде ненависти — так появились «ватник». Вечно поддатый низкооплачиваемый рабочий в дешевой спецодежде. Тот же «совок», но с признаками, затрудняющими самоидентификацию рабочего, а особенно интеллигента в этом символе. Используя этот мем, либералы пытаются представить своих оппонентов русскими националистами. Но даже если мы исследуем его происхождение, то без труда увидим, что он был придуман для шельмования противников американской интервенции в Ливии. «Ватниками» представлялись люди, протестующие против агрессии американского империализма!
Мы — интернационалисты! Но есть огромная разница между пролетарским интернационализмом — братством рабочих разных стран, объединяющихся для борьбы с капиталом, независимо от границ, и либеральным космополитизмом — фиговым листком, прикрывающим интервенцию империалистов в различных странах мира под надуманным предлогом защиты прав отдельного человека, на самом же деле, для защиты своих капиталов. Здесь тоже проявляется противоречие между глобальным характером классовых интересов пролетариата как экономической основы существования общества, и частным, локальным характером так называемых прав человека — всего лишь абстракции и объекта манипуляции со стороны идеологов правящих классов.
Миллионы людей в странах СНГ осознают себя советскими патриотами, то есть людьми, желающими возрождения СССР в той или иной форме. Реакционно ли это желание? Конечно нет. В одну реку нельзя войти дважды. Спустя столетие после Октября, в условиях высочайшего развития производительных сил, снижения роли мелкотоварного производства, всеобщего среднего и массового высшего образования, события пойдут по совершенно другому сценарию, чем тогда. Нас ждет глобальная мировая революция. Нас ждет глобальная плановая экономика. Нас ждет планетарное народовластие!
Источник |
| Печать |
| В начало |
|
