У Apташеса Григоряна день рождения. Пришли его сыновья и сыновья сыновой, племянницы и ппемянники, их мужья и жены. Мужчины обнажили головы. Женщины надели чернью платки.
Ленинакан. Проспект Победы. Две шеренги седых тополей. Третий слева посажен в память об Арташесе. Арташес Григорян погиб под Берлином в апреле 1945 года. 12 седых тополей. И у каждого есть имя.
Агаси Григорян посадил тополя в мае того же 1945-го. 8 память об отце Барсеге. О братьях отца — Акопе, Арташесе, Вараздаде. Братьях матери — Арзумане, Вартазаше, Степане, Вагашане, Мкртиче. О двух дядях жены —двух Егишах.
Все они были членами одной семьи. Все носили одну фамилию. Командовал этим семейным отделением самый младший по возрасту - Агаси Григорян, сын Барсега, старший сержант 409-й Армянской (позже Кировоградской) дивизии. Уэы родства и верность фронтовому товариществу дали ему право посадить еще один тополь - двенадцатый. Потому что на полях сражений они были вместе.
* * *
...Их было 12 человек, и просьба к военкому было одна —направить в любую часть, только всех вместе. Просьбу учли. Так а январе 1942 года было сформировано отделение Григорянов. Самому младшему, комсомольцу Агаси Григоряну, 18 лет. После кратковременного обучения он и был назначен командиром.
— Нелегко командовать подразделением, в котором рядовыми служат твой отец, дяди, двоюродные братья,— вспоминает сейчас Агаси Барсегович,— Но «семейный военный совет постановил: слово командира, независимо от того, кто он —сын, племянник или брат,— закон. Отделение Григорянов должно быть образцовым.
Прежде чем уйти на фронт, им предстояло еще одно испытание...
«...Становись!.. Смирно!.. Шагом марш!»
Отделение вышло из казармы. Двенадцать человек шагали по затемненным улицам родного города. Шли в строю, потому что на все отделение была выписана одна увольнительная. И шли они попрощаться с родными перед отправкой на фронт. В дом, где после них не оставалось ни одного мужчины старше пяти лет.
После войны бывший комиссар полка, а ныне ученый Ашот Арутюнян и Агаси Григорян встречались не раз. И не раз вспоминали они тот бой.
...Отец бежал рядом, с другой стороны — дяди Вараздад, Мрктич, Акоп... Из-под бугра ударил пулемет, второй... И отец и дяди старались прикрывать собой сыновей и племянников...
«Твой сын,—писал жене Барсег после боя,— объявил мне и дядям выговор. Построил отделение и сказал, что пословица «поперек батьки в пекло не лезь» на время войны отменяется! Мы, конечно, промолчали. Но ты не беспокойся...»
Они уже привыкли, что на войне горит даже земля. Ярким факелом вспыхивали бронированные чудовища с черными крестами на башнях, объятые пламенем, шли под откос железнодорожные составы, дымя, врезались в землю «юнкерсы»... Но под Моздоком фашисты подожгли хлеба, и в пламени, которое ветер гнал в сторону наших, было слышно, как стонут, погибая, колосья. Первым, не выдержав, вскочил дядя Акоп. С винтовкой наперевес бросился в пламя, за ним — Барсег, потом племянник... «Бей их, сволочей!»
...Агаси вынес из боя тяжело раненного дядю Акопа и, вернувшись обратно, не застал отца. Два километра бежал за санитарной машиной, но не догнал. Встретились отец с сыном уже после войны, дома.
Через день был тяжело ранен сам Агаси. Только спустя много месяцев он узнал о судьбе солдат своего отделения. Домой вернулись лишь Барсег и Агаси — отец и сын.
...Этот дом был полон вдов и сирот. Люди, проходя мимо, снимали шапки, заглядывали сюда, чтобы прочесть последнее письмо Арташеса, написанное в Берлине, за несколько часов до того, как прогремели последние выстрелы войны.
Висят на стене солдатские фотографии. Десять, не знающих, что они давно уже стали дедами, отцов, которые моложе своих сыновей и скоро будут моложе внуков. И перед ними отчитываются их сыновья и внуки. Потому что традиции не только в преемственности имен, как это принято в Армении, но прежде всего в делах, за которые отданы жизни...
"Смена", № 9, 1980 г.
"Огонек", № 43, 1979 г.
Источник |
