|
|
Смерть Сталина: заказчики и исполнители
|
|
"…Несколько раз я выяснял у Молотова подробности смерти Сталина. Помню, гуляли в лесу, ничего толком не добившись, я задал явно провокационный вопрос:
– Говорят, его убил сам Берия?
– Зачем же Берия? Мог чекист или врач, – ответил Молотов."
Ф. Чуев "Сто сорок бесед с Молотовым"
На эту тему написано много. Кто только не делал попыток разобраться в хитросплетениях свидетельских показаний, противоречиях фактов и документов! Тут и Волкогонов, и Радзинский, Мухин и Добрюха, Карпов, Емельянов и пр., но пока так и не удалось воссоздать картину происшедшего в ту ночь. До сих пор спорят о том, кто напрямую или косвенно повинен в этой смерти: Берия-Хрущёв-Маленков или Хрущёв-Маленков. Так и не удалось выяснить имена исполнителей, хотя круг участников очень мал.
На мой взгляд, главная трудность заключается в почти полном несоответствии свидетельств. Только собрав их все вместе, нанеся на график и проанализировав, возможно отделить правду от лжи, прорваться через многочисленные дымовые завесы и не соблазниться тупиками.
Для начала я покажу вам вероятное развитие событий, для простоты разбив рассказ на пункты. Затем мы обратимся к доказательствам и выводам.
1. 28 февраля 1953 года на Ближней даче у Сталина состоялось заседание с участием Берия, Булганина, Маленкова и Хрущёва, на котором обсуждались вопросы намечанные Сталиным на расширенное заседание Президиума ЦК, которое должно было состояться 2 марта.
2. Заговорщики, находящиеся среди гостей, понимают, что ждать больше нельзя. Кроме того, обстановка сложилась наилучшим образом -- именно сегодня среди дежурных чекистов есть те, кто готов действовать по их сигналу, а наиболее близкие Сталину люди отсутствуют.
3. Уходя, они отдают сигнал и уезжают ждать. Оставшаяся в доме охрана выводит не связанного с ними чекиста из игры, отправив его спать.
4. Однако следующий день проходит как обычно -- Сталин работает, ест, гуляет, звонит министрам.
5. К вечеру взволнованные заговорщики, бесполезно прождав весь день, собираются чтоб обсудить дальнейшие действия на случай провала.
6. Только после 2-ух часов ночи раздаётся долгожданный звонок. Они срочно приезжают на дачу. Охрана точно ничего не знает: Сталин работал у себя, но не позвонил насчёт еды и чая в обычное время, а в его комнатах очень тихо. Это то, чего они ждали и теперь им нужно время для выработки своей версии происшедшего, подготовки к взятию власти, распределение ролей.
7. Обругав одного охранника, переговорив со своим человеком и дав ему указания, уезжают.
8. Скорее всего "обнаружить" Сталина предпологали между 9-10 часами утра. Но начальник выездной охраны настырен и находчив. Когда свет у Сталина не гаснет и после 5 часов утра, он, в обход прямых указаний, направляет к Сталину Матрёну Петровну Бутусову, которая и обнаружила его на полу.
9. Переложив парализованного Сталина на диван, охрана опять звонит Игнатьеву и заговорщикам.
10. Двое последних появляются на даче около 7 утра и вызывают министра здравоохранения А. Третьякова, который уже сам назначает первый врачебный консилиум.
11. С 7 до 10 утра никакой помощи Сталину не оказывают, видимо обрабатывают охрану по поводу дачи показаний, обзваниваются другие члены Бюро Призидиума. В 10 часов проводится второй осмотр Сталина, с кем-то из подъехавших врачей.
В 10.40 утра в кабинете Сталина в Кремле собрались Берия, Маленков и Хрущев. Позже к ним присоединились Молотов, Микоян, Ворошилов, Каганович и остальные. После совещания Берия, Маленков, Ворошилов и Микоян отправились на дачу к Сталину. Лечение начинается в 11 часов утра.
1. Итак, 28 февраля 1953 года. Сталин встречает гостей на Ближней даче. В Кремле он не был с 17 февраля (о этом свидетельствует журнал регистрации посетителей его кабинета в Кремле), поэтому заявление Хрущёва о просмотре фильма и увеселительном обеде -- ложь. Как видим из показаний Лозгачева, к этому обеду Сталин готовился заранее, а судя по отсутствию крепких алкогольных напитков, беседа предстояла серьёзная -- на понедельник, 2 марта, было назначено расширенное заседание Президиума ЦК. (Лозгачев: "...В ту ночь на объекте должны были быть гости – так Хозяин называл членов Политбюро, которые к нему приезжали. Как обычно, когда гости к Хозяину приезжали, мы вырабатывали с ним меню. В ночь с 28 февраля на первое марта у нас было меню: виноградный сок "Маджари"... Это молодое виноградное вино, но Хозяин его соком называл за малую крепость. И вот в эту ночь Хозяин вызвал меня и говорит: "Дай нам сока бутылки по две..."")
То, что встреча была деловая, косвенно подтверждается и другими свидетелями:
а). В ночь с 28 февраля на 1 марта Сергей Васильевич Гусаров стоял на посту у входа в главный дом дачи. Он видел, как примерно в 4 часа утра выходили Берия, Маленков и Хрущёв. Ещё он запомнил, что Маленков тогда "облегчённо вздохнул", а потом все они разъехались по домам.
б). Участник того вечера Булганин к концу жизни стал алкоголиком. Практически во всех своих воспоминаниях он вообще старался правды не говорить. Она проскальзывает лишь иногда, в деталях которые он посчитал несущественными. Возможно так было и в его разговоре с Жуковым. Вот, что он вспомнил о той ночи у Сталина: "...После разговора о делах все сели за стол ужинать".
2. В ту субботу и воскресенье выходными были Валентина Истомина и комендант дачи И. Орлов. Последний отсутствовал по какой-то странной причине. П. Лозгачев: "В ночь на первое марта я был на даче – дежурил... Орлов, комендант дачи, только что пришел из отпуска и был выходной". Переутомился, наверное.
Таким образом, при Сталине дежурили начальник "выездной охраны" Хрусталёв, его помощник Туков, заместитель коменданта П. Лозгачев и подавальщица-кастелянша Матрена Бутусова. На следующий день Хрусталёва сменил 1-й замначальника "выездной охраны" Старостин.
3. Туков и Лозгачев утверждают, что Сталин сказал помогавшему ему Хрусталёву: "Ложитесь-ка вы спать. Мне ничего не надо. И я тоже ложусь. Вы мне сегодня не понадобитесь". Понимая абсурдность такого приказа, Лозгачев добавляет: "...за все время, что я работал, это был единственный раз, когда Хозяин сказал: "Ложитесь спать...". Обычно спросит: "Спать хочешь?" – и просверлит тебя глазами с ног до головы. Ну, какой тут сон!.. Мы были, конечно, очень довольны, получив такое указание, и смело легли спать". Туков вторит ему: "После ухода гостей Сталин сказал обслуге и комендантам: "Я ложусь спать, вас вызывать не буду, можете и вы ложиться". Такого распоряжения Сталин никогда раньше не давал…"
Сегодня часто утверждается, что такого приказа быть не могло, что охрана просто не послушалась бы его и ни за что не легла бы спать. Эта одна из тех ошибок, которые затрудняли понимание происшедшего в ту ночь.
Спала ли охрана Сталина? Такие случаи бывали. Например, Власик рассказывает, что однажды на Кавказе, из-за малочисленности там охраны Сталина (9 человек), один часовой заснул на посту. Сталин распорядился увеличить охрану, чтобы дать возможность ей нормально отдохнуть.
В данном конкретном случае, полагаю, Лозгачев говорит правду. Такой приказ БЫЛ. Правда отдал его не Сталин, а сам Хрусталёв. Сделано это было с одной целью -- вывести из игры одного из охранников. Кого?
а). Из рассказов А. Рыбина Ф. Чуеву: "В поездках Сталина часто сопровождал охранник Туков. Он сидел на переднем сиденье рядом с шофером и имел обыкновение в пути засыпать. Кто-то из членов Политбюро, ехавший со Сталиным на заднем сиденье, заметил:
— Товарищ Сталин, я не пойму, кто из вас кого охраняет?
— Это что,— ответил Иосиф Виссарионович, — он еще мне свой пистолет в плащ сунул — возьмите, мол, на всякий случай!"
б). В книге "Рядом со Сталиным" А. Рыбин пишет, что Сталин "узнав, что Туков живет с женой и больной дочкой в одной комнате и потому не высыпается, — помог ему получить квартиру".
Итак, всегда готового вздремнуть Тукова отправляют спать. Лозгачев получает свободу действий до 10 утра, когда Хрусталёва должен был сменить ничего не подозревающий Старостин.
4. Есть несколько прямых и косвенных доказательств того, что 1 марта Сталин почти целый день был здоров, работал.
а). Ф. Чуев беседовал с одним из "наружних" охранников Сталина, который сообщил ему, что 1 марта Хозяин гулял, интересовался ужином.
б). Министра финансов Арсений Зверев вспоминал, что "1 или 2 марта" у него состоялся телефонный разговор со Сталиным: "Перестройка хозяйства на мирный лад в основном завершилась в 1946 году. В 1948 году объем промышленного производства в стране превзошел довоенный уровень. Таким образом, на восстановление промышленности потребовалось около двух с половиной лет. Героический труд рабочих, неутомимая деятельность партии обеспечили выполнение первой послевоенной пятилетки в промышленности за четыре года и три месяца.
Однако успехи вовсе не означали, что путь, по которому шла страна, был легким. На фоне впечатляющих успехов в промышленности было особенно заметно отставание сельского хозяйства. Восстановить его было сложнее, чем промышленность. Трудности в сельском хозяйстве в значительной степени объяснялись серьезными упущениями в руководстве им, нарушением принципа материальной заинтересованности колхозов и колхозников в результатах своего труда.
Из встреч со Сталиным, из бесед с ним, из его высказываний я составил вполне определенное представление, что он не был уверен в правильности всех применявшихся нами методов руководства сельским хозяйством…
… Моя область - финансы. Этого аспекта проблемы я и коснусь, причем в его самой злободневной для тех лет части: вопроса о сельхозналогах.
Налоги применяют и для поощрения коллективных форм развития. Им присущ возвратный характер: полученные средства опять используются в интересах трудящихся.
Расскажу, в частности, о сельскохозяйственном налоге. История эта уходит еще в довоенные годы. Когда разрабатывался закон об этом налоге, Сталин чрезвычайно настороженно отнесся к предложению Наркомата финансов увеличить его (мы мотивировали это грозной международной обстановкой и потребностью дать срочно крупные суммы в промышленность), но в конце концов согласился на увеличение обложения колхозников в 1,8 раза.
При обсуждении вопроса в ЦК ВКП (б) я попросил разрешить некоторую амплитуду налоговых колебаний. Отмечая, что со статистикой у нас не все в порядке, я говорил о желательности установить верхний предел с превышением прежнего в 1,9 раза. Получив согласие, занялся уточнением данных. Только после основательной подготовки финансовые органы приступили к делу и неплохо с ним справились.
Дальнейшей разработке этой проблемы помешала Великая Отечественная война. С переходом к миру нужно было решать вопрос о снижении налогов военного времени. Снова остро встал вопрос о сельхозналоге. Опять потребовалось провести большое исследование, чтобы доказать необходимость его пересмотра. В центральном аппарате находились люди, которые были убеждены, что Министерство финансов заблуждается. Сталин даже обвинил меня в недостаточной информированности относительно материального положения колхозников. Как-то он полушутя-полусерьезно сказал мне:
- Достаточно колхознику курицу продать, чтобы утешить Министерство финансов.
- К сожалению, товарищ Сталин, это далеко не так - некоторым колхозникам, чтобы уплатить налог, не хватило бы и коровы.
После этого я послал в ЦК партии сводку с фактическими данными. Цифры говорили сами за себя. Правительство приняло решение о снижении сельхозналога на одну треть.
В начале марта 1953 года специально созданная комиссия рассматривала справку о размерах подоходного налога с граждан, занимающихся сельским хозяйством, и отдельных местных налогов. Некоторые члены комиссии внесли тогда предложение отдельно ввести налог с оборота и налог на трудодни. Я возразил, поскольку налог с оборота и так существовал: он образовывался, в основном, из разницы в заготовительных и розничных ценах на сельскохозяйственную продукцию, с учетом стоимости переработки, а также с учетом прибыли, получаемой перерабатывающими предприятиями.
Таким путем государству передавалась часть национального дохода, созданного колхозами и колхозниками. Тогда мне поручили составить справку о размерах налога с оборота по отдельным видам сельхозпродукции. Там значилось, что налог с оборота по зерну был равен 85 процентам, по мясу - 75 процентам и т.д.
Эти цифры вызвали сомнение. Справку показали Сталину. В разговоре со мной по телефону Сталин, не касаясь происхождения цифр, спросил, как я истолковываю природу налога с оборота. Я ответил, что налог родственен прибыли, одна из форм проявления прибавочного продукта. Слышу: “Верно”. Новый вопрос: “А помните, до войны один член ЦК на заседании ЦК назвал налог с оборота акцизом?” Я помнил этот случай. Сталин тогда ответил, что у акциза иная экономическая природа.
Далее Сталин спросил: чем объясняется столь высокий налог с оборота по основным видам сельскохозяйственной продукции? Я отвечал, что здесь выявляется разница между заготовительными и розничными ценами, установленными правительством на сельхозпродукты. Следующий вопрос: для чего мы раздельно берем прибыль и налог с оборота и не лучше ли объединить эти платежи? Говорю, что если объединим, хотя бы в виде отчислений от прибыли, то в легкой и пищевой промышленности возникнет прибыль процентов 150-200 в год; исчезнет заинтересованность в снижении себестоимости, которое планируется в размере 1-3 процентов в год, ибо прибыль будет и без того велика, но не в результате работы. Опять слышу реплику: “Верно!”. Так были затронуты многие коренные проблемы деятельности финансов, причем ни разу не упоминался вопрос о сельскохозяйственном налоге. По окончанию беседы Сталин сказал: “До свидания”. (Редчайший случай: обычно он просто клал трубку.)
Однако свидание уже не состоялось - через несколько дней И.В.Сталин скончался". ("Записки министра" М., 1973, стр. 242-246)
в). Сохранились воспоминания Старостина о том дне: "С 19 часов нас стала тревожить тишина в комнатах Сталина. Мы с Туковым боялись без вызова входить в его покои, и доложили о странной тишине в покоях помощнику коменданта П. Лозгачеву". Итак, до 19:00 Старостин и Туков были спокойны, не замечали ничего необычного, а теперь их стала тревожить "ТИШИНА" в комнатах. Т.е. до этого тишины не было.
г). Лозгачев старается соврать покрасивше, но проговаривается в деталях. По его словам, когда Сталина нашли на полу, рядом с ним "лежали карманные часы и газета "Правда"". Откуда взялась эта "Правда"? Кто принёс её? Вряд ли Сталин стал перечитывать старый номер даже не поинтересовавшись, есть ли новая почта и газеты.
Из всех этих свидетельств можно сделать вывод, что до 19:00 день проходил как обычно.
5. Из воспоминаний сына Хрущёва, Сергея Хрущёва: "...Последний раз отец ждал сталинского звонка в начале марта 1953 года, в воскресенье, первого числа. Накануне, вернее, в то утро он вернулся домой на дачу часов в пять, как обычно, когда ужинал у Сталина. Отец не сомневался, что Сталин не выдержит одиночества выходного дня, затребует их к себе. Обедать отец не стал, пошел пройтись, наказав: если позвонят оттуда, его немедленно позвать. Такое заявление он сделал для проформы, все прекрасно знали, что надо делать в этом случае. Звонка отец так и не дождался... Стало смеркаться. Он перекусил и засел за бумаги. Уже совсем вечером позвонил Маленков, сказал, что со Сталиным что-то случилось. Не мешкая, отец уехал.
Мы, конечно, не знали, кто звонил, что сказал. Да и не интересовало это никого. Каждый занимался своими делами".
Вот такая картина получается: вернувшись от Сталина, Хрущёв ждёт какого-то звонка. Нервничает -- обедать не может, на месте ему не сидится, уходя, напоминает родным то, что они и без него знают. Поведение странное и подозрительное. Дальше звонок -- и он срочно уносится на встречу.
Сергей Хрущёв: "...Некоторое удивление вызвало скорое возвращение отца, он отсутствовал часа полтора-два... Молча поднялся в спальню и вновь углубился в свои бумаги.
Вторично он уехал почти к ночи и вернулся под утро".
6. Как помним, уже в 19:00 тишина в комнатах Сталина насторожила Старостина и Тукова. Подозрительным было и то, что обычно, ложась спать, Сталин переключал телефон к прикреплённому дежурному.
До 22:00 Лозгачев морочит им голову. Старостин: "...В 22 часа я стал посылать Лозгачева к Сталину, так как нам было странно поведение Сталина. Лозгачев, наоборот, начал посылать меня к Сталину и сказал: "Ты самый старший здесь, тебе первому и надо заходить к Сталину"". Приперательство не привело ни к чему. Лозгачев делал вид, что всё в порядке, а у выездной охраны были только подозрения, но никаких доказательств, что Сталин не спит. Они появились позже.
Вспоминает П. Егоров: "1 марта 1953 г. я заступил в полдень на пост № 6 на даче в Волынском. Охранники на постах вне дома менялись каждые два часа, так что я дежурил с 12.00 до 14.00, с 16.00 до 18.00 и так далее. К чему такие подробности? Да к тому, что про эту ночь, про каждый ее час исследователями всего мира написаны целые книги. Я же готов рассказать о времени с нуля до двух ночи, потому что именно эти часы остались в моей памяти навсегда. Мой пост № 6 находился как раз у окон той самой Большой столовой, где, как принято считать, и закончилась жизнь Сталина. Окна расположены достаточно высоко над землей, но так, что с поста более или менее можно отслеживать происходящее в комнате, поскольку окна в ней никогда не зашторивались и обычно горел свет. Вот это обстоятельство как раз и пригодилось в ту трагическую мартовскую ночь.
Где-то между часом и двумя пополуночи приходит ко мне 1-й замначальника "выездной охраны" товарищ Старостин и спрашивает:
— Как там? Случайно не видно движения в Большой столовой?
— Да нет.
— Как только увидишь товарища Сталина, сразу сообщи мне!
— Хорошо, — говорю, а сам глаз от окон не отрываю. Свет горит вовсю, а никого нет. Нет и нет. Через некоторое время, минут, может, через 20, опять Старостин идет. Я ему снова доложил, что ничего не видел, а он и говорит:
— Не знаю, что и делать… Обычно в это время мы ему чай с лимоном подаем, а сейчас что-то не зовет… Пойти самому — можно нарушить отдых. Неудобно будет… Короче, если что, ты мне звони.
Больше он не приходил. Утром 2 марта я сменился."
Подозрения Старостина наконец достаточно обоснованы для звонка Игнатьеву. Старостин: "В первую очередь я позвонил Председателю МГБ — С. Игнатьеву и доложил о состоянии Сталина. ...Звоню Г. Маленкову и информирую о состоянии Сталина. Маленков что-то промычал в трубку и положил ее на рычаг".
Дальше события развиваются, видимо, так: Маленков звонит Хрущёву, сообщает поступившую с дачи информацию. Хрущёв: "...Я сейчас же вызвал машину. Она была у меня на даче. Быстро оделся, приехал, все это заняло минут пятнадцать. Мы условились, что войдем не к Сталину, а к дежурным. Зашли туда, спросили: "В чем дело?". Они: "Обычно товарищ Сталин в такое время, часов в одиннадцать вечера, обязательно звонит, вызывает и просит чаю. Иной раз он и кушает. Сейчас этого не было". ...Мы посчитали, что неудобно нам появляться у него и фиксировать свое присутствие... Мы разъехались по домам".
7- 11. Теперь поясню почему я уверен, что произошло это именно так, а не иначе.
Дело в том, что Старостин был человек не робкого десятка. Он не боялся противоречить Сталину, если чувствовал за собой правоту.
Из воспоминаний А. Рыбина: "...Что касается самого Сталина... С 1930 по 1953 год охрана видела его "в невесомости" всего дважды: на дне рождения С.М. Штеменко и на поминках А.А.Жданова.
Все видели, что Сталин относился к Жданову с особым теплом. Поэтому после похорон устроил на даче поминки. Уезжая вечером домой, Молотов наказал Старостину:
– Если Сталин соберется ночью поливать цветы, не выпускай его из дома. Он может простыть.
Да, уже сказывались годы. Сталин легко простужался, частенько болел ангиной. Поэтому Старостин загнал ключ в скважину так, чтобы Сталин не мог открыть дверь. Впустую прокряхтев около нее, Сталин попросил:
– Откройте дверь.
– На улице дождь. Вы можете простыть, заболеть, – возразил Старостин.
– Повторяю: откройте дверь!
– Товарищ Сталин, открыть вам дверь не могу.
– Скажите вашему министру, чтобы он вас откомандировал! – вспылил Сталин. – Вы мне больше не нужны.
– Есть! – козырнул Старостин, однако с места не двинулся. Возмущенно пошумев, что его, Генералиссимуса, не слушается какой-то охранник, Сталин ушел спать. Утром Старостин обреченно понес в машину свои вещи. Тут его вызвали к Сталину, который миролюбиво предложил:
– О чем вчера говорили – забудьте. Я не говорил, вы не слышали. Отдыхайте и приходите на работу.
Интересной была ситуация, правда же? Ну, ее психологические тонкости вы сами оцените. А я подчеркну лишь вот что: если Сталин все-таки хотел поливать цветы и даже запомнил весь ночной разговор, значит, был не очень пьяным. Ведь так? Хотя чисто по-житейски тут все понятно – человек похоронил самого лучшего собеседника"."
Теперь о том, как действовала охрана Сталина, при подозрении, что с ним случилось что-то неладное.
Вспоминает бывший заместитель Главного управления охраны МГБ СССР полковник Н.П. Новик: по субботам Сталин ходил в баню, построенную на территории дачи (в которой, кстати, парилась и охрана дачи, но, конечно, не тогда, когда ее посещал Сталин). Обычно эта процедура занимала у Сталина 1:00-1:10. Но однажды он вдруг не вышел из бани в означенное время. Через 20 минут охрана доложила Новику, который был в это время на даче. Через 35 минут он позвонил министру МГБ Игнатьеву, тот тут же позвонил Маленкову. Последовала команда ломать дверь в бане (изнутри она закрывалась на защелку). Через 46 минут Новик с фомкой и телохранителем уже бежали к бане. Но дверь открылась и на порог вышел слегка заспанный Сталин.
Как видим, охрана работала чётко, никто не дрожал перед закрытыми дверями.
Вот и получается, что как только Сталин нарушил график, Старостин, уже давно подозревавший неладное, сразу же отзвонил своему министру. Убедить этого человека в том, что Сталин "просто спит", если б он видел его состояние, было бы просто невозможно. Поэтому-то Хрущёв и Маленков не пошли к Сталину, а зашли в "дежурку". Там они накричали на Старостина, обвинив его в паникёрстве и уехали делить власть. Почему это были именно они, а не Берия, как считалось до сих пор, увидим чуть позже.
Старостин, как видим, человек твёрдый. Хотя у него и был приказ оставить Хозяина в покое, когда график был нарушен во второй раз и в комнатах Сталина не погас свет, он нашёл способ, попросив Бутусову зайти к Сталину под каким-нибудь предлогом. У неё никакого приказа не было, поэтому бояться было нечего. Именно она и нашла Сталина на полу.
Вот теперь следует второй звонок Старостина Игнатьеву, теперь нашим заговорщикам не открутиться -- и они приезжают к 7 утра с "доктором". Правда это -- министр здравоохранения и ему требуется консилиум и инструменты. Поэтому, ограничившись поверхностным осмотром, он начинает составлять список врачей, которых удаётся собрать только к 10-11 часам утра.
В этой связи интересно воспоминание Светланы Аллилуевой: "Мне рассказали, что, по-видимому, удар случился ночью, его нашли часа в три ночи лежащим вот в этой комнате, вот здесь, на ковре, возле дивана, и решили перенести в другую комнату на диван, где он обычно спал". Это подтверждает, что Маленков и Хрущёв приехав около 3 ночи, сразу поняли, что произошло. А вот другое свидетельство, академика А.Л. Мясникова, показывающее в котором часу Сталина наконец "обнаружили" на полу: "...Министр рассказал, что в ночь на второе марта у Сталина произошло кровоизлияние в мозг, с потерей сознания, речи, параличом правой руки и ноги. Еще вчера до поздней ночи Сталин, как обычно, работал у себя в кабинете. Дежурный офицер из охраны еще в 3 часа ночи видел его за столом (он смотрел в замочную скважину). Все время и дальше горел свет, но так было заведено. Сталин спал в другой комнате, в кабинете был диван, на котором он часто отдыхал. Утром в седьмом часу охранник вновь посмотрел в замочную скважину и увидел Сталина распростертым на полу между столом и диваном. Был он без сознания. Больного положили на диван, на котором он и пролежал все дальнейшее время".
С. Аллилуева: "...Начался весь цирк с Академией медицинских наук -- как будто для установления диагноза нужна Академия. Не ранее чем в 10 часов утра прибыли, наконец, врачи, но они так и не смогли найти истории болезни с последними данными, с записями и определениями..."
Историк А. Фурсенко: "...При чтении официального заключения о болезни и смерти Сталина возникает целый ряд вопросов, которые наводят на мысль, что оно могло быть сфабриковано под давлением ближайшего окружения Сталина, чтобы в случае необходимости представить этот документ высшей партийной и советской элите с одной-единственной целью: чтобы никому не пришло в голову, что Сталина умертвили впавшие в немилость его соратники.
Отпечатанное на 20 страницах машинописного текста и подписанное всем составом консилиума заключение отличается от рукописных подробных записей предшествующих заболеваний. Документ не датирован, но на его черновике стоит дата - июль 1953 г., т. е. 4 месяца спустя после смерти Сталина, что само по себе заставляет усомниться в его полной достоверности. Как следует из текста заключения, оно было составлено на основе рукописного Медицинского журнала, который велся на протяжении 2-5 марта. Но журнал отсутствует в деле о болезни Сталина, и, как сообщили автору этих строк компетентные лица, его вообще уже нет в природе. Иными словами, Медицинский журнал, видимо, уничтожен.
Правда, сохранились некоторые "Черновые записи лекарственных назначений и графики дежурств во время болезни И. В. Сталина 2-5 марта 1953 г." на отдельных листочках, которым предшествует вырезанная из папки картонная обложка озаглавленного таким образом бывшего дела в истории болезни Сталина. Причем из двух десятков листочков таких записей, судя по первоначальной их нумерации, затем зачеркнутой, в деле не хватает первых нескольких страниц, по которым можно было бы судить, когда, в какой день и час началось лечение. Нет также расписания дежурств и заключения врачей после каждого из них. Наконец, на вырезанной крышке картонной папки, озаглавленной "Черновые записи...", значится том X, что свидетельствует о том, что в истории болезни Сталина были еще девять томов. Какова их судьба - тоже неясно.
Все это и вызывает недоуменные вопросы, позволяя предположить, что черновые записи и Медицинский журнал содержали данные, не укладывавшиеся в официальное заключение. По-видимому, на каком-то этапе Медицинский журнал и часть черновых записей были сознательно изъяты. Нельзя пройти мимо того факта, что машинописный текст заключения был составлен через несколько дней после ареста Берии, 26 июня 1953 г."
Но даже такие "выверенные" записи выглядят странно:
Первый осмотр -- 7 утра.
Второй осмотр -- 10 утра.
Третий осмотр -- 11 утра.
Дальше -- 11:10, 11:35 и т.д., т.е. уже каждые 20-30 минут.
Видимо, именно к этому времени собрался наконец консилиум.
Академик А. Мясников: "Консилиум был прерван появлением Берия и Маленкова (в дальнейшем они приходили и уходили не иначе как вдвоём). Берия обратился к нам со словами о постигшем партию и наш народ несчастье и выразил уверенность, что мы сделаем всё, что в силах медицины, и т.д. "Имейте в виду, -- сказал он, -- что партия и правительство вам абсолютно доверяют, и всё, что найдёте нужным предпринимать, с нашей стороны не встретит ничего, кроме полного согласия и помощи"."
Теперь поговорим о заказчиках. В 1952 г. был снят с должности многолетний начальник охраны Сталина и затем начальник охраны правительства генерал-лейтенант Н.С. Власик. Были заменены и другие должностные лица. На пост коменданта Кремля Сталин назначил одного из своих телохранителей генерал-майора Косынкина. Молодой мужчина генерал-майор Косынкин "безвременно умер" 17 февраля. Видимо Сталин почувствовал опасность, и с этого дня больше не появлялся в Кремле.
Вместо Власика функции начальника охраны правительства теперь исполнял министр МГБ Игнатьев.
Хрущев и Маленков курировали МГБ, т.е. Игнатьев зависел от них. Что это был за человек?
Игнатьев С.Д -- министр МГБ, был типичнейшим номенклатурщиком, карьеру он делал только по партийной линии. Игнатьев назначен министром МГБ в августе 1951 г. (после ареста Абакумова) по рекомендации Хрущёва и Маленкова. П. Судоплатов вспоминал о нём так: "Всякий раз, встречаясь с Игнатьевым, поражался, насколько этот человек некомпетентен. Каждое агентурное сообщение принималось им как открытие Америки. Его можно было убедить в чем угодно: стоило ему прочесть любой документ, как он тут же подпадал под влияние прочитанного, не стараясь перепроверить факты... В конце февраля 1953 г., за несколько дней до смерти Сталина, я заметил в поведении Игнатьева нарастающую неуверенность". Заместителем Игнатьева в то время был Василий Рясной, тоже человек Хрущёва, с Украины.
Итак, в окружении Сталина оказались люди Маленкова-Хрущёва.
А Берия? Еще с апреля 1943 года Берия не руководил аппаратом политических репрессий — НКГБ (с 1946-го — МГБ); до 29 декабря 1945 года он оставался наркомом ВД, а затем покинул и этот пост, сосредоточившись на деятельности в качестве главы (с 20 августа 1945-го) "Спецкомитета" по атомной энергии.
Генерал-лейтенант ГБ П.А. Судоплатов утверждал: в послевоенные годы Берия был "отстранен от курирования любых дел, связанных с госбезопасностью", добавляя, что, поскольку Лаврентий Павлович руководил "Спецкомитетом" по атомной бомбе, он все же имел дело с МГБ — но только по линии внешней разведки, добывавшей сведения об атомной программе Запада.
Генерал-лейтенанта ГБ Н.С. Власик писал, что Сталин, "находясь на юге после войны, ...дал указание отстранить Берию от руководства в МГБ" (нужно читать: "НКВД". Официально Берия был освобожден от поста наркома ВД 29 декабря 1945 года).
П. Судоплатов: "Все сплетни о том, что люди Берия убили Сталина, голословны. Без ведома Игнатьева и Маленкова получить выход на Сталина никто из сталинского окружения не мог...".
Исследователь Добрюха, издавший несколько книг о смерти Сталина, старается свалить убийство на Берия, но при непредвзятом взгляде, достигает совершенно обратного результата. Например, вот какой диалог получается у него с Юрием Сергеевичем Соловьевым, дежурным на посту № 1 -- входная дверь на дачу:
"- Вы, наверное, и Хрусталева знали?
- Ивана Васильевича? Ну а как же...
- А вы не помните, когда он умер? - задал я вопрос, на который уже долгие годы исследователи не могут найти точного ответа.
- Умер через 10 дней после того, как его выпустили.
- А его... арестовывали? Когда?
- Сразу после смерти Сталина.
- А сколько же он отсидел?
- Десять дней отсидел... Вышел... И через 10 дней умер... Он где-то следом за Сталиным ушел.
- А вы как объясняете смерть Хрусталева?
- Это дело рук Берия!
- Это Берия Хрусталева убрал? Но за что?
- Этого человека Берия нужно было убрать, потому что Хрусталев был крупнее всех, фигура, был начальником среди нас, в "выездной охране" Сталина, и... единственный... - собеседник вдруг обрывает себя на полуслове... - Хрусталев был над всеми-всеми главный, - немного подумав, пытается уйти от ответа собеседник.
- Я вижу, вы кое-что знаете, как теперь мало кто. Давайте я помогу вам высказаться на страницах печати!
- Не надо. Не надо. Вы думаете, если прошло 50 лет, значит, об этом можно говорить все? Зря! Потому что у того, про кого я бы многое мог сказать, до сих пор большие руки... А ведь у меня в голове есть материалы, чтобы изобличить его. Только разве такой поток дезинформации остановишь? Я не хочу быть похожим на Дон Кихота, который боролся с ветряными мельницами..."
Смотрите, имя Берии называется чтобы "уйти от ответа" -- это безопасно, валить всё на него. А вот про другого, у которого "до сих пор большие руки", имя которого спрятано под тоннами дезинформации, рассказать боится.
Действительно, трудно прорваться через ложь и страх, которые охраняют тайну этой смерти.
Вот, например, вспоминает Светлана Аллилуева: Берия "когда все было кончено, первым выскочил в коридор и в тишине зала, где стояли все молча вокруг одра, был слышен его громкий голос, не скрывавший торжества: "Хрусталев! Машину!"". Поверхностный Радзинский, заботящийся о красивом эффекте, а не правде, радостно потирая ручки и подпрыгивая, восклицает: "К Хрусталеву обращается Берия! Из всех прикрепленных выбирает Хрусталева!" Ну уж разумеется! Ведь Хрусталёв был начальником выездной охраны. Странно было бы, если б Берия обратился к кому-то другому!
При внимательном рассмотрении, всё указывает на то, что "заказчики" -- это Маленков и Хрущёв.
А вот кто всё-таки был исполнителем и как провернул это дело?
По всей видимости, Хрусталёв был лишь вынужденным помощником. Его внучка вспоминает: "Относительно смерти Иван Васильевича - в семье говорили что дед вскоре после смерти Сталина резко запил и умер от инфаркта. После его смерти жена и сын уехали в Тбилиси, где жили какое-то время, затем вернулись в Москву". Действительно, Хрусталёв был 10 дней под арестом, выйдя на свободу, он умер (или ему помогли умереть) ещё через 10 дней.
Дело в том, что сразу после смерти Сталина, он совсем "расклеился". Вспоминает Егоров: "Сам я первый раз попал в сталинский дом только 5 марта 1953 г. Нас, "выездную охрану", поставили в почетный караул у тела только что умершего вождя. Потом пришел черный катафалк. В него загрузили покойного. Мы сели в машины и повезли его на вскрытие и бальзамирование в специнститут. Руководил нами начальник "выездной охраны" товарищ Хрусталев.
В институте мы, кажется, на носилках подняли тело на второй этаж. Немножко там постояли, посмотрели на того, ради кого готовы были жертвовать своими жизнями. Вышли медики, закатали рукава и… забрали у нас нашего Хозяина. А мы, разбитые, не смахивая слез, спустились вниз в вестибюль. Там стояли лавочки. Мы сели и почти молча стали ждать. Хрусталев остался наверху. Но через какое-то время спустился и он. Зашел разговор о Сталине. И тогда Хрусталев вдруг рассказал нам историю, как Сталин еще пацаном пытался уцепиться рукой за проезжавшую пролетку, но упал, повредил руку, и после этого она у него стала плохо развиваться. Еще помню, рассказал Хрусталев, что в последнее время Сталин стал запирать двери, что у него нарастала какая-то боязнь.
— Особенно, — говорил Хрусталев, — я переживал, когда он заходил в баню и закрывался. Его возраст, его здоровье и наглухо закрытая баня. Мало ли что могло там случиться…
Неожиданно сверху снесли зубной мост Сталина. Кажется, он был золотой. И Хрусталев, как самый главный, принял его на хранение. Через какое-то время нас отвезли в Колонный зал Дома союзов, куда положили тело вождя для прощания. Нас оттуда никуда не отпускали до самого конца похорон".
Такое впечатление, что Хрусталёву что-то не даёт покоя...
А вот Лозгачев, "маленький, крепкий, широкоплечий, ...с доброй улыбкой" Лозгачев, он-то и был убийцей. Потому он так и старается запутать свои показания. Не случайно, разогнав кого-куда практически всю охрану и прислугу Ближней дачи, его оставили комендантом "объекта".
|
|
