 |
Наталья Морозова: «Какую же прекрасную страну мы потеряли!
И какие же прекрасные люди жили и работали в той стране. Да что там говорить, если прекрасны даже осколки от погубленной страны...» |
 |
 |
|
 |
Великая Страна СССР |
|||
|
|||||||||||||||||||
| СССР в 20-30-е годы |
|
Новая экономическая политика, провозглашенная X съездом РКП (б), представляла собой целую систему мер, направленных на создание условий для возрождения экономики России. Эти меры разрабатывались уже в ходе объявленной новой экономической политики, которую можно представить в виде ряда последовательно осуществляемых этапов. Главные усилия требовалось направить против разрастающегося продовольственного кризиса, ликвидировать который можно было только путем подъема сельского хозяйства. В условиях отсутствия у государства средств для этого необходимо было раскрепостить производителя, дать ему стимулы для развития производства. Именно на это было направлено центральное мероприятие нэпа - замена продразверстки продналогом. Размеры налога был значительно меньше разверстки, он носил прогрессивный характер, т.е. уменьшался в том случае, если крестьянин заботился об увеличении производства, и позволял крестьянину свободно распоряжаться излишками продуктов, которые у него оставались после сдачи налога. В 1922 г. меры помощи крестьянству были усилены. Продналог был сокращен на 10% по сравнению с предыдущим годом, но самое главное: было объявлено о том, что крестьянин был свободен в выборе форм землепользования и даже разрешались наем рабочей силы и аренда земли. Крестьянство России уже осознало преимущество новой политики, к этому добавились благоприятные погодные условия, которые позволили вырастить и собрать хороший урожай. Он был самым значительным за все годы, прошедшие после Октябрьской революции. В результате после сдачи государству налога у крестьянина образовались излишки, которыми он мог распоряжаться свободно. Однако следовало создать условия для свободной реализации продукции сельского хозяйства. Этому должна была содействовать коммерческая и финансовая стороны новой экономической политики. О свободе частной торговли было объявлено одновременно с переходом от разверстки к продналогу. Но в выступлении В.И. Ленина на Х съезде партии свободная торговля понималась лишь как продуктообмен между городом и деревней, в пределах местного хозяйственного оборота. При этом преимущество отдавалось обмену через кооперативы, а не через рынок. Крестьянству такой обмен показался невыгодным, и Ленин уже осенью 1921 г. признал, что товарообмен между городом и деревней сорвался и вылился в куплю-продажу по ценам «черного рынка». Пришлось пойти на снятие ограниченной свободной торговли, поощрить розничную торговлю и поставить частника в равные условия в торговле с государством и кооперативами. В свою очередь, свободная торговля потребовала порядка в финансовой системе государства, которая в начале 20-х гг. существовала лишь номинально, ибо в концепции большевиков о создании социалистического государства, кроме национализации банков, финансам не уделялось никакого места. Даже введение нэпа не предусматривало мер по наведению порядка в сфере финансов, ибо товарообмен мог осуществляться без денег. Государственный бюджет составлялся формально, также формально утверждались сметы предприятий и учреждений. Все расходы покрывались путем печатания ничем не обеспеченных бумажных денег, поэтому размеры инфляции были бесконтрольными. Уже 1921 г. государство вынуждено было предпринять ряд шагов, направленных на реабилитацию денег. Было разрешено частным лицам и организациям держать в сберегательных кассах любые суммы денег и без ограничений пользоваться своими вкладами. Затем государство прекратило бесконтрольно финансировать промышленные предприятия, часть из которых была переведена на хозрасчет, часть - была сдана в аренду. Эти предприятия должны были платить налоги в госбюджет, чем покрывалась определенная часть государственных доходов. Был утвержден статус Государственного банка, который также переходил на принципы хозрасчета, был заинтересован в получении доходов от кредитования промышленности, сельского хозяйства и торговли. Наконец, были приняты меры по стабилизации российской валюты, которые осуществлялись в 1922 - 1924 гг. и получили название финансовой реформы. Ее творцами считаются нарком финансов Г. Сокольников, директор Государственного банка большевик Шейман и член правления банка бывший министр царского правительства при С.Ю. Витте Н.Н. Кутлер. Быстрый подъем сельского хозяйства, оживление торговли и меры по укреплению финансовой системы позволили перейти к мерам по стабилизации положения в промышленности, от судьбы которой зависела судьба рабочего класс и всего Советского государства. Промышленная политика была сформулирована не сразу, так как подъем промышленности зависел от положения дел в других отраслях народного хозяйства, прежде всего в аграрном секторе. Кроме того, поднять всю промышленность сразу было не по силам государству и пришлось наметить ряд приоритетов, с которых следовало начинать. Они были сформулированы в выступлении В.И.Ленина на XI конференции РКП (б) в мае 1921 г. и заключались в следующем: поддержка мелких и средних предприятий при участии частного и акционерного капиталов; переориентирование производственных программ части крупных предприятий на выпуск продукции широкого потребления и крестьянского назначения; перевод всей крупной промышленности на хозрасчет при расширении самостоятельности и инициативы каждого предприятия. Эти положения легли в основу промышленной политики, которая стала осуществляться поэтапно. Новая экономическая политика входила в жизнь постепенно, по-разному проявляла себя в различных отраслях народного хозяйства и вызывала острую критику и со стороны части рабочего класса, сосредоточенной прежде всего на крупных промышленных предприятиях, судьба которых должна была решаться в последнюю очередь, и со стороны части руководства партии большевиков, которые не хотели «поступаться принципами». В результате новая экономическая политика прошла через серию острых социально-политических и экономических кризисов, которые держали в напряжении всю страну в 20-е гг. Первый кризис пришелся уже на 1922 г., когда еще не были видны успехи в стабилизации народного хозяйства, зато проявились некоторые негативные моменты нэпа: усилилась роль частного капитала, особенно в торговле, появился термин «нэпман», наблюдалось оживление буржуазной идеологии. Часть большевистского руководства стала открыто высказывать недовольство нэпом, и ее творец В.И. Ленин вынужден был на XI съезде партии заявить о том, что отступление в смысле уступок капитализму закончилось и нужно поставить частный капитал в надлежащие рамки и регулировать его. Однако успехи в аграрном секторе в 1922-1923 гг. несколько снизили остроту противостояния в руководстве и дали нэпу внутренние импульсы для развития. В 1923 г. сказалась диспропорция в развитии сельского хозяйства, которая уже в течение двух лет наращивала темпы, и в промышленности, которая еще только начала выходить из кризиса. Конкретным проявлением этой диспропорции стал «кризис цен», или «ножницы цен». В условиях, когда сельскохозяйственное производство составляло уже 70% от уровня 1913 г., а крупное промышленное производство - лишь 39%, цены на сельхозпродукты резко снизились, а цены на промтовары продолжали оставаться высокими. На этих «ножницах» деревня теряла 500 млн. руб., или половину своего платежеспособного спроса. Обсуждение «кризиса цен» вылилось в партийную открытую дискуссию, и выход был найден в результате применения чисто экономических мер. Цены на промтовары упали, а хороший урожай в сельском хозяйстве позволил промышленности обрести широкий и емкий рынок для сбыта своих товаров. В 1924 г. начался новый «кризис цен», однако вызванный уже другими причинами. Крестьяне, собрав хороший урожай, решили не сдавать его (хлеб) государству по твердым ценам, а сбыть его на рынке, на котором частные торговцы давали крестьянам хорошую цену. К концу 1924 г. цены на сельхозпродукты резко повысились и основная прибыль пошла в руки наиболее зажиточных крестьян - держателей хлеба. В партии вновь вспыхнула дискуссия о «кризисе цен», которая носила уже более острый характер, поскольку руководители партии раскололись на сторонников продолжения поощрения развития аграрного сектора и дальнейших уступок крестьянству и очень влиятельной силы, которая настаивала на усилении внимания к развитию тяжелой промышленности. И хотя формально победили сторонники первой точки зрения и из данного кризиса тоже вышли экономическими методами, но это была их последняя победа. Кроме того, были приняты поспешные меры по ограничению частника на рынке, что привело к его дезорганизации и недовольству трудящихся масс. В середине 20-х гг. успехи нэпа в возрождении российской экономики были очевидны. Особенно они сказались в области сельского хозяйства, которое практически восстановило уровень довоенного производства. Государственные закупки хлеба у крестьян в 1925 г. составили 8,9 млн. т. В деревне накапливались средства для развития промышленности в результате переплаты крестьян за промышленные товары, которые продолжали продаваться по завышенным ценам. Окрепла финансовая система Советского государства. Золотой червонец, повсеместно введенный в марте 1924 г., стал стабильной национальной валютой, довольно популярной на мировом рынке. Проведение жесткой кредитной и налоговой политики, выгодная продажа хлеба позволили Советскому государству получить большую прибыль. Темпы роста промышленного производства в 1922 - 1927 гг. в среднем составляли 30 - 40%, а сельского хозяйства - 12 - 14%. Однако, несмотря на значительные темпы в развитии, положение в промышленности и особенно в тяжелой выглядело не слишком хорошим. Промышленное производство к середине 20-х гг. еще значительно отставало от довоенного уровня. Трудности в промышленном развитии вызвали огромную безработицу, которая в 1923-1924 гг. превысила 1 млн. человек. Главным образом безработица ударяла по молодежи, которая составляла не более 20% занятых на производстве. Эти перекосы в развитии народного хозяйства стали рассматриваться частью руководства как подрыв социальной базы Советской власти. Вот эти две причины: эйфория от реально имеющихся в экономике успехов и трудности в осуществлении промышленной политики обусловили начало поворота в осуществлении нэпа, который пришелся на вторую половину 20-х гг. Уже на 1925-26 хоз. год советское правительство наметило огромный экспорт хлеба для закупки иностранной техники для переоборудования отечественной промышленности. Кроме того, предусматривались меры по укреплению централизованного руководства экономикой и по укреплению госсектора в народном хозяйстве. Такая политика натолкнулась на новые хозяйственные трудности. В 1925 г. сократился объем хлебозаготовок и правительство вынуждено было отказаться от своих планов. Снизились вложения в промышленность, сократился импорт, и деревня вновь ощутила дефицит промышленных товаров. Было принято решение повысить сельхозналог на кулаков и одновременно продумать систему государственных мер регулирования цен. Эти меры носили уже административный, а не хозяйственный характер. Несмотря на принятые меры, государственные заготовки хлеба не только не росли, но даже сокращались. В 1926 г. было заготовлено 11,6 млн. т зерна, в 1927 г. - 11, а в 1928 г. - 10,9. Между тем промышленность требовала увеличения капиталовложений. В 1927 г. объем промышленного производства впервые превзошел довоенный уровень. Началось новое промышленное строительство. В 1926 г. в стране было построено 4 крупных электростанции и пущено 7 новых шахт, а в 1927 г. - еще 14 электростанций и среди них Днепрогэс и 16 шахт. Деньги на промышленность изыскивали путем эмиссии, которая в 1926-1928 гг. составила 1,3-1,4 млрд. руб.; путем повышения цен; путем экспорта зерна, который в 1928 г. составил 89 тыс. т.; путем изыскивания средств внутри самой промышленности - уже в 1925 г. собственные накопления крупной промышленности покрывали 41,5% всех ее расходов. Однако все эти источники не могли покрыть дефицита средств для финансирования промышленности в условиях, когда темпы ее развития стали увеличиваться. Судьба промышленности находилась в руках крестьянина, которого нужно было вновь заставить отдавать все, что он произвел, государству. От методов решения вопроса о взаимоотношениях между городом и деревней зависела судьба нэпа. Между тем положение дел в сельском хозяйстве и деревне было непростым. С одной стороны, подъем промышленности, введение твердой валюты стимулировали восстановление сельского хозяйства. Посевные площади стали постепенно увеличиваться: в 1923 г. достигли 91,7 млн. га, что составило 99,3% к уровню 1913 г. В 1925 г. валовой сбор зерновых почти на 20,7% превысил среднегодовой сбор за 1909-1913 гг. К 1927 г. довоенный уровень был почти достигнут в животноводстве. Однако рост крупного товарного крестьянского хозяйства сдерживала налоговая политика. В 1922-1923 гг. было освобождено от сельхозналога 3%, в 1923-1924 гг. - 14%, в 1925-1926 гг. - 25%, в 1927 г. - 35% беднейших крестьянских хозяйств. Зажиточные же крестьяне и кулаки, составившие в 1923-1924 гг. 9,6% крестьянских дворов, выплатили 29,2% суммы налога. В дальнейшем удельный вес этой группы в налогообложении еще больше возрос. В результате темпы дробления крестьянских хозяйств были в 20-е гг. в два раза выше, чем до революции, со всеми вытекавшими отсюда негативными последствиями для развития производства и особенно его товарности. Разделяя хозяйства, зажиточные слои деревни пытались ускользнуть из-под налогового пресса. Низкая товарность крестьянских хозяйств сдерживала, а затем приводила к заниженным объемам экспорта сельскохозяйственных продуктов, а следовательно импорта, столь необходимого для модернизации оборудования страны. Уже на XV съезде ВКП (б) в декабре 1927 г. в выступлении И.В. Сталина подчеркивалась необходимость постепенного, но неуклонного объединения индивидуальных крестьянских хозяйств в крупные хозяйственные коллективы. Кризис в хлебозаготовках зимой 1928 г. сыграл важную роль в переходе к иному варианту развития страны. После своей поездки в Сибирь в январе 1928 г. И.В. Сталин стал сторонником применения чрезвычайных мер при проведении хлебозаготовок: применения соответствующих статей уголовного кодекса, насильственного изъятия зерна у крестьян. Итоги новой экономической политики нельзя оценивать однозначно. С одной стороны, ее воздействие на экономику следует признать благоприятным. В 20-е гг. удалось восстановить народное хозяйство и даже превзойти довоенный уровень исключительно за счет внутренних резервов. Успехи в возрождении сельского хозяйства позволили накормить население страны, а в 1927-28 гг. СССР обогнал дореволюционную Россию по уровню потребления пищевых продуктов: горожане и особенно крестьяне стали лучше, чем до революции, питаться. Так, потребление хлеба на душу населения крестьянами возросло в 1928 г. до 250 кг (до 1921 г. - 217), мяса - 25 кг (до 1917 г. - 12 кг). Национальный доход в это время увеличивался на 18% в год и к 1928 г. на 10% в пересчете на душу населения превысил уровень 1913 г. И это было не простое количественное увеличение. За 1924 - 1928 гг., когда промышленность не просто восстанавливалась, а перешла к расширенному воспроизводству, при росте численности рабочей силы на 10% в год прирост промышленной продукции составил 30% ежегодно, что свидетельствовало о быстром росте производительности труда. Крепкая национальная валюта советской страны позволила использовать для возрождения экономики экспортно-импортные операции, хотя их масштабы были незначительными из-за неуступчивости обеих сторон. Росло материальное благополучие населения. В 1925-1926 гг. средняя продолжительность рабочего дня для промышленных рабочих составила 7,4 часа. Удельный вес работавших сверхурочно постепенно сокращался с 23,1% в 1923 г. до 18% в 1928 г. Все рабочие и служащие имели право на ежегодный очередной отпуск не менее двух недель. Годы нэпа характеризуются повышением реальной заработной платы рабочих, которая в 1925-1926 гг. в среднем по промышленности составляла 93,7% довоенного уровня. С другой стороны, осуществление нэпа проходило трудно и сопровождалось целым рядом негативных моментов. Главный из них был связан с непропорциональным развитием основных отраслей народного хозяйства страны. Успехи в восстановлении сельского хозяйства и явное отставание темпов возрождения промышленности вели нэп через полосу экономических кризисов, решить которые только хозяйственными методами было чрезвычайно трудно. В деревне шла социальная и имущественная дифференциация крестьянства, что приводило к росту напряженности между различными полюсами. В городе на протяжении всех 20-х гг. увеличивалась безработица, которая к концу нэпа составила более 2 млн. человек. Безработица порождала нездоровый климат в городе. Финансовая система окрепла лишь на некоторое время. Уже во второй половине 20-х гг. в связи с активным финансированием тяжелой индустрии было нарушено рыночное равновесие, началась инфляция, что подорвало финансово-кредитную систему. Однако главное противоречие, которое привело к краху новой экономической политики, лежало не в сфере экономики, которая могла развиваться на принципах нэпа и дальше, а между экономикой и политической системой, рассчитанной на использование административно-командных методов управления. Это противоречие стало непримиримым в конце 20-х гг., и политическая система разрешила его путем свертывания нэпа. Необходимо подчеркнуть, что в конкретных условиях существования СССР на рубеже 20-х - 30-х гг., в ситуации, когда страна была окружена кольцом враждебных государств, когда для решения качественно новой и сверхтяжелой задачи модернизации страны с целью решительного, а самое главное, быстрого преодоления отсталости СССР не мог рассчитывать на приток иностранного капитала (обязательное условие индустриализации - пример Франции, США, царской России и других стран), а возможности нэпа были весьма ограниченными. В то же время следует отметить и то обстоятельство, что ленинский нэп, как писал известный американский историк У. Дэвис, дал миру три элемента экономики будущего: государственное регулирование, смешанную экономику и частное предпринимательство. Пример сегодняшнего Китая, который успешно решает задачи своего экономического развития на принципах неонэпа, свидетельствует о большом историческом значении экономической политики большевиков 20-х гг. Как уже было отмечено, новая экономическая политика порождала ряд серьезных противоречий. Немалая их доля носила политический характер, ибо «частное возрождение капитализма» осуществлялось партией, становление которой происходило не на путях компромисса с капиталом, а в жесткой и беспощадной борьбе с ним. Значительная часть коммунистов, а также значительные слои населения воспринимали нэп как возвращение к частной собственности, а вместе с ней - к социальной несправедливости, неравенству. Практически не приняла новый курс «Рабочая оппозиция», имевшая достаточно широкую опору в партии и рабочем классе. Ее лидеры А. Шляпников и В. Медведев открыто заявляли, что нэп несовместим с принципами диктатуры пролетариата и противоречит духу и букве партийной программы. Они считали, что плодами победы рабочего класса воспользовались крестьянство, буржуазия и городское мещанство, тогда как пролетарии вновь превратились в эксплуатируемые слои общества. Против нэпа выступала «Рабочая группа» во главе с А. Мясниковым, расшифровывая эту аббревиатуру как «новая эксплуатация пролетариата». Партийное руководство не могло сбрасывать со счетов и прогнозы русской эмиграции о развитии Советского государства на путях нэпа. В начале 20-х гг. появилось «сменовеховство», идеологи которого, в частности Н.Устрялов, призвали эмиграцию помириться с Советской властью и отказаться от активной борьбы с ней, ибо «революционная Россия превращается по своему социальному существу в «буржуазную», собственническую страну». Подобные оценки перекликались с оценками нэпа внутри большевистской партии, в которой значительные слои коммунистов связывали возможность реставрации капитализма с частнособственнической психологией крестьянства, способного при благоприятных условиях стать массовой опорой контрреволюции. Многие партийцы полагали, что нэп не продвигал вперед, а отбрасывал назад, консервируя рутину и отсталость страны. Если партийным верхам удалось сравнительно легко удалить из активной политической жизни лидеров «рабочей оппозиции», то с оппозициями, оформлявшимися уже в рамках нэповского курса, дело обстояло куда сложнее. В среде партийной элиты разворачиваются острые дискуссии по ключевым проблемам социально-экономического развития страны, которые стали в значительной степени своеобразной идеологической завесой борьбы за власть, характерной для внутрипартийной жизни 20-х гг. Первым атаковал Политбюро Л. Троцкий. В условиях кризиса 1923 г. он обвинил «диктатуру партаппарата» в бессистемности хозяйственных решений и в насаждении в РКП (б) порядков, не совместимых с партийной демократией. Троцкий настаивал на «диктатуре промышленности» в народном хозяйстве, что в конечном счете не укладывалось в рамки принятого на Х съезде курса на равноправный хозяйственный союз рабочего класса и крестьянства. Одновременно с Троцким в Политбюро с письмом обратилось 46 видных членов партии («Заявление 46-ти», подписанное Е. Преображенским, В. Серебряковым, А. Бубновым, Г. Пятаковым и др.), в котором фракцию большинства в Политбюро обвиняли в непоследовательной политике. Сложившийся на основе борьбы с Троцким триумвират - Сталин - Зиновьев - Каменев - сумел на XIII партконференции (январь 1924 г.) провести резолюцию, характеризовавшую взгляды Троцкого и его сторонников как «прямой отход от ленинизма» и как «мелкобуржуазный» уклон в партии. XIII съезд РКП (б) поддержал решения партконференции. Троцкий вскоре лишается руководящих постов в партии и армии, но продолжает оставаться авторитетным лидером, претендовать на ведущие роли в партии и государстве. С середины 20-х гг. в центре внимания внутрипартийных дискуссий стал вопрос о возможности построения социализма в одной стране. Еще в 1916 г. В.И. Ленин теоретически обосновал возможность победы социалистической революции в одной стране, а затем позднее, в своих последних статьях, дал положительный ответ на данный вопрос. После смерти Ленина И. Сталин твердо отстаивает ленинский курс на построение социализма в одной стране. Для Сталина было очевидно, что промышленный потенциал, оставшийся в наследство от старой России, не обеспечивал приемлемых темпов экономического развития, так как основные производственные фонды фабрик и заводов морально устарели и безнадежно отставали от современных требований. Свою роль играли и внешнеполитические факторы. В середине 20-х гг. ухудшились взаимоотношения СССР с Великобританией и Китаем. В августе 1924 г. был принят «план Дауэса», и в Германию широким потоком пошли иностранные, в основном американские, кредиты. Партийное руководство неоднократно подчеркивало, что страна находится во враждебном империалистическом окружении и живет под постоянной угрозой войны. Аграрная страна не имела шансов выстоять в случае военного противоборства с индустриально развитыми державами. Необходимость модернизации страны все более была очевидной. Наконец, предстояло решать и проблемы размещения экономического потенциала, который в основном сосредоточивался в европейской части страны. Требовалось новое размещение производственных мощностей. В условиях изменения международной обстановки, прежде всего стабилизации капитализма в Америке и Европе, которая сделала возможность мировой революции нереальной, Сталин отказывается от концепции мировой революции и мирового социализма и переводит проблему построения социализма в одной стране из абстрактно-теоретической области в область партийной практики. Осенью 1925 г. против теории «социализма в одной стране» выступил Г. Зиновьев. Он подверг критике «национально-ограниченные» взгляды Сталина, связав возможности социалистического строительства в СССР только с победой революций в Европе и США. При этом Зиновьев сделал шаг навстречу Троцкому, поддержав его выводы о невозможности победы социализма в СССР без поддержки мировой революции. Возникла «новая оппозиция». На XIV съезде партии «новая оппозиция» попыталась дать бой Сталину и Бухарину. В центре критики партийного руководства со стороны оппозиции были сталинские идеи о возможности построения социализма в СССР, а также тезис о недооценке опасности усиления капиталистических элементов в условиях нэпа. Однако Сталину удалось провести на съезде свои решения. XIV съезд ВКП (б) вошел в историю как съезд индустриализации: он принял исключительно важное решение взять курс на достижение экономической самостоятельности СССР. В области развития народного хозяйства съезд ставил задачи: «Обеспечить за СССР экономическую самостоятельность, оберегающую СССР от превращения его в придаток капиталистического мирового хозяйства, для чего держать курс на индустриализацию страны, развитие производства, средств производства и образование резервов для экономического маневрирования». После XIV съезда борьба в партии развернулась по вопросам методов, темпов и источников накопления для индустриализации. Выявились два подхода: левые во главе с Л.Троцким призывали к сверхиндустриализации, правые во главе с Н. Бухариным ратовали за более мягкие преобразования. Бухарин подчеркивал, что политика сверхиндустриализации, перекачки средств с аграрного сектора экономики в промышленный разрушит союз рабочего класса и крестьян. Сталин вплоть до 1928 г. поддерживал точку зрения Бухарина. Выступая на Пленуме ЦК ВКП (б) (апрель 1926 г.), Сталин отстаивал тезис о «минимальном темпе развития индустрии, который необходим для победы социалистического строительства». XV съезд партии в декабре 1927 г. принял директивы по составлению первого пятилетнего плана. В этом документе формулировались принципы планирования, базировавшиеся на строгом соблюдении пропорций между накоплением и потреблением, промышленностью и сельским хозяйством, тяжелой и легкой промышленностью, ресурсами и т.д. Съезд исходил из верной установки на сбалансированное развитие народного хозяйства. По предложению председателя Госплана СССР Кржижановского были разработаны два варианта пятилетки - отправной (минимальный) и оптимальный. Задания оптимального варианта были примерно на 20% выше минимального. ЦК партии за основу взял оптимальный вариант плана, который в мае 1929 г. Всесоюзный съезд Советов принял как закон. Историки при оценке первого пятилетнего плана единодушно отмечают взвешенность его заданий, которые, несмотря на их масштабность, были вполне реальны. Однако в конце 1929 г. И. Сталин переходит на точку зрения политики сверхиндустриального скачка. Выступая в декабре 1929 г. на съезде ударников, он выдвинул лозунг «Пятилетку - в четыре года!». Одновременно стали пересматриваться плановые задания в сторону их увеличения. Ставилась задача ежегодно удваивать капиталовложения и увеличивать производство на 30%. Берется курс на осуществление индустриального рывка за минимально короткий исторический срок. Курс на сверхиндустриализацию во многом был связан с нетерпением партийного руководства, а также широких слоев населения разом покончить с острыми социально-экономическими проблемами и обеспечить победу социализма в СССР революционными методами коренной ломки сложившегося хозяйственного уклада и народнохозяйственных пропорций. Ставка на индустриальный рывок была также тесно связана с курсом на сплошную коллективизацию сельского хозяйства, которая подчиняла этот обширный сектор экономики государству и создавала благоприятные условия для перекачки финансовых, сырьевых и трудовых ресурсов из аграрного сектора экономики в промышленный. Говоря о причинах поворота к индустриальному скачку, следует иметь в виду и внешнеполитические аспекты. Во второй половине 1929 г. западные страны из периода стабилизации вступают в период тяжелейшего экономического кризиса и в советском руководстве вновь появляются надежды и крепнет убежденность в приближающемся крахе буржуазного мира. В этих условиях, как считали в Кремле, наступил благоприятный момент для индустриального рывка в передовые державы, тем самым исторический спор с капитализмом мог решиться в пользу социализма. Поэтому не случайно, что, обосновывая поворот к форсированной индустриализации, Сталин особо подчеркивал: «...задержать темпы - значить отстать. А отсталых бьют. Но мы не хотим оказаться битыми... Мы отстали от передовых стран на 50 - 100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут». Такой призыв многим представлялся единственно верным решением и нашел отклик в широких слоях населения. С точки зрения внутреннего развития страны форсированная индустриализация диктовалась, по мнению Сталина, как уже отмечалось, необходимостью создать предпосылки для скорейшей коллективизации крестьянства. Сталин и его сторонники считали, что нельзя сколько-нибудь базировать Советскую власть одновременно на крупной государственной промышленности и единоличном мелкотоварном производстве, поскольку неизбежны рост и обострение классовой борьбы в размерах, опасных для существования советского строя. Сталинская модель развития являлась вариантом скачкообразной модернизации, основанной на максимальной концентрации ресурсов на магистральном направлении за счет напряжения всей хозяйственной системы. В этой стратегии все было направлено на повышение темпов индустриального развития, на то, чтобы в кратчайший исторический срок не только преодолеть отсталость, но и вывести страну в ранг великих держав мира. Ради высоких темпов и их постоянного поддержания предлагается всемерное расширение капиталовложений в промышленность, в том числе и за счет сокращения фонда потребления и жесточайшей экономии средств, определяющих жизненный уровень народных масс, передвижка средств из области производства группы Б в группу А, хотя неизбежно это вело к острому дефициту потребительских товаров, к товарному голоду. Допустимым провозглашалось использование не вполне сбалансированных, напряженных планов, что в условиях нехватки товаров неизбежно вело к инфляционному росту цен. Развернутое обоснование варианта форсированного строительства социализма дано было в документах XVI-XVII съездов ВКП(б), в докладах и выступлениях И.В. Сталина 1928-1934 гг. Закономерным продолжением принятия максимальных темпов индустриализации в качестве важнейших средств ее достижения выступает линия на перестройку методов, самого стиля управления народным хозяйством. Ни быстрая «перекачка» средств из фондов потребления в фонд накопления, ни широкое использование внеэкономических мер давления на крестьянство невозможны в обстановке нэпа и развития товарно-рыночных отношений. Поэтому отмена основных положений нэпа выступала необходимым условием осуществления того варианта развития, который отстаивал Сталин. Вместо экономических в сталинском варианте основное место должны были занять административно-командные формы управления народным хозяйством. Насколько жизненна была модель Бухарина? В тех конкретных политических, социально-экономических и внешнеполитических условиях, в каких оказался СССР, идея сбалансированного развития индустриального и аграрного секторов экономики, ее реализация значительно ограничивались вследствие отсутствия притока иностранного капитала. Кроме того, у СССР не было и не могло быть колоний. Также наша страна не могла воспользоваться таким традиционным источником «капиталистической» индустриализации, как контрибуция в результате победоносной захватнической войны. Полное отсутствие притока иностранного капитала и других традиционных источников западной модернизации стало компенсироваться сведением до минимума непроизводственных расходов, трудовым энтузиазмом народа, перекачкой средств из аграрного сектора в промышленный, широким использованием внеэкономического принуждения. Составной частью большевистской модернизации страны стала коллективизация. Коллективизация имела несколько основных целей. Это прежде всего цель официальная, зафиксированная в партийно-государственных документах, в речах и т.д., осуществление социалистических преобразований в деревне: создать вместо нерентабельных мелкотоварных крестьянских хозяйств крупные механизированные коллективные хозяйства, способные обеспечить страну продуктами и сырьем. Однако эта цель не оправдывала зачастую грубых методов и чрезвычайно сжатых сроков проведения коллективизации. Во многом формы, методы и сроки коллективизации объясняла ее вторая цель - обеспечить любой ценой бесперебойное снабжение быстрорастущих в ходе индустриального строительства городов. Основные черты коллективизации как бы проецировались со стратегии форсированной индустриализации. Бешеные темпы промышленного роста, урбанизация требовали резкого увеличения в чрезвычайно сжатые сроки поставок продовольствия в город, на экспорт. Это в свою очередь обусловливало соответствующие темпы коллективизации и методы ее проведения: нехватка капитала, товарный голод вели неизбежно к нарастанию внеэкономического принуждения в аграрном секторе; хлеб, другие продукты чем дальше, тем больше у крестьян не покупали, а «брали». Это вело к сокращению производства зажиточными хозяйствами, к открытым выступлениям кулаков против местных властей и деревенских активистов. К 1927 г. коллективизация была завершена. Вместо 25 млн. мелких крестьянских хозяйств стало действовать 400 тыс. колхозов. Исходя из подчиненного положения коллективизации по отношению к индустриализации, она выполнила поставленные перед ней задачи: 1) уменьшила число занятых в сельском хозяйстве; 2) поддерживало при меньшем числе занятых производство продовольствия на уровне, не допускающего голода; 3) обеспечила промышленность незаменимым техническим сырьем. После тяжелых потрясений начала 30-х гг. в середине десятилетия ситуация в аграрном секторе стабилизировалась: в 1935 г. отменена была карточная система, выросла производительность труда, страна обрела хлопковую независимость; в течение 30-х гг. из сельского хозяйства высвободилось 20 млн. человек, что позволило увеличить численность рабочего класса с 9 до 24 млн. Главным результатом коллективизации было то, что она обеспечила решение главной стратегической задачи - осуществление индустриального рывка. В результате был обеспечен переход всей экономики на единые государственные рельсы. Государство утвердило свою собственность не только на землю, но и производимую на ней продукцию. Оно получило возможность планировать развитие сельского хозяйства, усиливать его материально-техническую базу. Важным результатом коллективизации стало повышение товарности сельского хозяйства. Это привело не только к стабилизации снабжения хлебом городов, рабочих, служащих и армии, но и позволило увеличить государственные запасы хлеба, что было крайне важно на случай войны. Необходимо отметить и то обстоятельство, что политику коллективизации, несмотря на все ее недостатки и сложности, поддержали беднейшее крестьянство и значительные слои середняков, которые рассчитывали улучшить свое положение в колхозах. Итак, большевистская модернизация Советского государства имела свои особенности. Она проводилась без вливания иностранного капитала. Ее задачи решались за счет внутренних ресурсов страны. Совершалась она непосредственно в тяжелой промышленности без предварительного развития легкой промышленности. Первостепенные задачи индустриализации решались в первую и вторую пятилетки. Первый пятилетний план развивал план ГОЭЛРО. Он рассчитан был на то, чтобы в 1929-1933 гг. превратить СССР в индустриальную державу. Это была сверхзадача. В ходе ее выполнения первоначальные показатели увеличивались, применялись меры подстегивания темпов строительства. Руководство страны заявило, что намеченные пятилеткой показатели достигнуты были досрочно. Данные показывают, что это было не так. Но они не могут умалить достигнутые успехи. История не может забыть вступление в строй Днепрогэса, создание 2-й угольно-металлургической базы на востоке (Урало-Кузнецкий комбинат), строительство Кузнецкого и Магнитогорского металлургических комбинатов, угольных шахт в Донбассе, Кузбассе и Караганде, Сталинградского и Харьковского тракторных заводов, Московского и Горьковского автомобильных заводов и многих других предприятий, общая численность которых составила 1500. Вторая пятилетка, охватывавшая 1933-1937 гг., ставила своей задачей завершение создания технической базы во всех отраслях. В итоге были введены в действие 4500 крупных государственных предприятий. В числе крупнейших - Уральский и Краматорский заводы тяжелого машиностроения, Уральский вагоностроительный и Челябинский тракторный заводы, металлургические заводы «Азовсталь», «Запорожсталь» и многие другие комбинаты, промышленные предприятия. Это были трудовые подвиги советской индустрии. Они включали в себя и стахановское движение, и другие трудовые инициативы. Организатором массового трудового энтузиазма выступала сложившаяся партийно-административная система, деятельность профсоюзных и комсомольских организаций. Трудовой энтузиазм рождался также под мощным идеологическим влиянием, распространяемым политическими лозунгами. Проявлялся в этом и определенный материальный интерес производства и строительства. Важное значение имела и система морального поощрения тех, кто отличался в труде. Важным двигателем трудового энтузиазма многих героев индустриализации была их вера в то, что они действительно строят светлое будущее для себя и своей Родины. Важным источником трудовых подвигов 30-х гг. был, безусловно, русский патриотизм, который всегда выручал страну в трудное и ответственное для нее время, осознание исторической необходимости индустриального рывка своей Родины. Огромные усилия многомиллионного народа позволили совершить грандиозный сдвиг в Советском государстве. За 1928-1941 гг. в СССР было построено почти 9 тысяч крупных и средних предприятий. За этот период темпы роста промышленного производства в СССР примерно в 2 раза превзошли соответствующие показатели в России 1900 - 1913 гг. и составили почти 11% в год. В 30-е гг. СССР стал одной из четырех стран мира, способных производить любой вид промышленной продукции. По абсолютным показателям объема промышленного производства СССР вышел на 2-е место в мире после США (Россия в 1913 г. - 5-е место). В 1940 г. СССР превосходил по производству электроэнергии Англию на 21%, Францию - на 45%, Германию - на 32%; по добыче основных видов топлива соответственно Англию - на 32%, Францию - более чем в 4 раза, Германию - на 33%; по объему выплавки стали СССР превзошел в этот период Англию на 39%, Францию - в четыре раза, Германию - на 8%. Сократилось и отставание СССР от передовых стран мира по производству промышленной продукции на душу населения. В 20-е гг. этот разрыв составлял 5 - 10 раз, а в 1940 г. - от 1,5 до 4 раз. Наконец, Советский Союз ликвидировал свое стадиальное отставание от Запада: из доиндустриальной страны СССР превратился в мощную индустриальную державу. Крупные изменения в социально-экономической сфере в 30-е гг. в СССР сопровождались также и осуществлением политики культурной революции. Цель такой революции сверху состояла в том, чтобы создать новую социалистическую культуру. Четко организованными государственными мерами в этот период активно решалась задача ликвидации неграмотности населения. Накануне осуществления политики индустриализации в СССР практически не было собственных кадров управленцев промышленностью, своего инженерно-технического состава, отсутствовали даже квалифицированные рабочие. В 1940 г. в СССР работало почти 200 тыс. общеобразовательных школ, в которых обучалось 35 млн. учащихся. Свыше 600 тыс. учились в профессионально-технических училищах. Работало почти 4600 вузов и техникумов. СССР вышел на первое место в мире по числу учащихся и студентов. Значительные успехи были также в развитии науки и техники. Действовало свыше 1800 научных учреждений. Крупнейшими были Всесоюзная академия сельскохозяйственных наук (ВАСХНИЛ), Научно-исследовательский физический институт им. П.Н.Лебедева, институты органической химии, физических проблем, геофизики и другие. Мировую известность получили такие ученые, как Н.И. Вавилов, С.В. Лебедев, Д.В. Скобельцин, Д.Д. Иваненко, А.Ф. Иоффе, Н.Н. Семенов, К.Э. Циолковский, Ф.А. Цандер и другие. Появились новые явления в развитии художественной литературы, различных отраслей искусства, произошло становление советского киноискусства. В 30-е гг. серьезные изменения претерпела политическая система советского общества. Ядро этой системы - ВКП (б) - все больше врастало в государственные структуры. На место старых большевиков пришли молодые кадры, мало отличавшиеся от управленцев в собственном смысле этого слова. С января 1934 г. по март 1939 г. на руководящие партийные и государственные посты было выдвинуто более 500 тыс. новых работников. Реальная политическая власть концентрировалась в партийных органах. Советы лишь формально, по Конституции, являлись политической основой советского общества. В 30-х гг. их деятельность в основном замыкается на решении хозяйственных и культурно-просветительских задач. Юридически высшим органом государственной власти в СССР, согласно Конституции 1936 г., являлся Верховный Совет СССР, а высшим органом государственного управления - Совет народных комиссаров. Однако реально высшая власть концентрировалась в Политбюро ЦК ВКП(б). Подводя итоги качественных политических, социально-экономических и культурных преобразований, партийно-государственное руководство объявило в конце 30-х гг. о победе социализма в основном в СССР. Этот вывод обосновывался тем, что в стране была ликвидирована частная собственность на средства производства, исчезло свободное предпринимательство, был совершен переход от рыночной к государственно-плановой экономике. Изменилась и социальная структура общества. Ушли со сцены эксплуататорские классы, преодолена эксплуатация человека человеком, не стало безработицы. Отмечались и другие качественные изменения в советском обществе. На этой основе XVIII съезд партии большевиков в 1939 г. в качестве главной политической задачи в третьей пятилетке поставил завершить построение социализма в СССР и обеспечить последующий постепенный переход к коммунизму. Уровень потребления людей оставался невысоким. И тем не менее страна добилась впечатляющих экономических результатов. Миллионы советских людей получили образование, значительно повысили свой социальный статус, приобщились к индустриальной культуре; десятки тысяч, поднявшись с самых «низов», заняли ключевые посты в хозяйственной, военной, политической элите. Для миллионов советских людей строительство нового общества открыло перспективу, смысл жизни. Очевидно, все эти обстоятельства легли в основу поражавшего западных деятелей культуры и удивляющего нас сегодня жизнерадостного мироощущения значительной части советских людей того времени. Посетивший в 1936 г. СССР писатель Анри Жид, подметивший «негатив» в тогдашней советской действительности (бедность, подавление инакомыслия и т.д.), тем не менее отмечает: «Однако налицо факт: русский народ кажется счастливым. Тут у меня нет расхождений с Вильдраком и Жаном Понсом, и я читал их очерки, испытывая чувство, похожее на ностальгию. Потому что я тоже утверждал: ни в какой другой стране, кроме СССР, народ - встреченные на улице (по крайней мере, молодежь), заводские рабочие, отдыхающие в парках культуры, - не выглядит таким радостным и улыбающимся». В конечном счете 20-е гг. в историю страны вошли как этап, когда в чрезвычайно сжатые исторические сроки был совершен скачок из аграрного в индустриальное общество, благодаря которому был создан мощный социально-экономический и военный потенциал Советского Союза и без которого была невозможна победа над фашистской Германией. В этом и состоит историческое значение трудового подвига миллионов советских людей. История Отечества. Под редакцией М.В. Зотовой. - 2-е изд., испр. и доп. М.: Изд-во МГУП, 2001. 208 с. 1000 экз. |
| | Печать | |
|
|
|||||
