Миф № 10 Трагедия 22 июня 1941 года произошла потому, что своей речью от 5 мая 1941 г., в которой Сталин всех дезориентировал, одновременно призывая Красную Армию к нападению на Германию и пытаясь подготовить военное командование и страну к некоему компромиссу с Германией

Речь идёт о выступлении Сталина на приеме в Кремле в честь выпускников военных академий Красной Армии 5 мая 1941 г. Вот текст опубликованного 6 мая 1941 г. в газете «Правда» краткого официального сообщения об этой речи: «Товарищ Сталин в своём выступлении отметил глубокие изменения, происшедшие за последние годы в Красной Армии, и подчеркнул, что на основе опыта современной войны Красная Армия перестроилась организационно и серьёзно перевооружилась. Товарищ Сталин приветствовал командиров, кончивших военные академии, и пожелал им успеха в работе. Речь товарища Сталина, продолжавшаяся около 40 минут, была выслушана с исключительным вниманием». Миф вокруг этой речи стали складываться буквально на следующий день после ее произнесения Сталиным. Обычно его используют для «доказательства» якобы обоснованности вынужденно нанесенного Гитлером «превентивного удара» по Советскому Союзу. Как правило, все исходят из того, что-де речь Сталина 5 мая 1941 г. по своему содержанию была якобы «агрессивной» и «антигерманской». Распространителям и толкователям этого мифа — несть числа как в нашей стране, так и за рубежом. Споры вокруг истинного смысла и значения этой речи продолжаются до сих пор, периодически превращаясь в ожесточенные перепалки между историками. На самом же деле спорить не о чем. Прежде всего потому, что «за любым крупным событием, за спиной каждого государственного деятеля, причастного к этим событиям, стояли (и стоят. — A.M.) разведчики, однако авторы научных хроник — то ли из-за высокомерия, то ли из чувства брезгливости — игнорируют их вклад и редко называют их имена…» [Фараго Л. Игра лисиц. М., 1979. С. 22.]. * * * Дело, конечно, не столько в высокомерии или брезгливости «авторов научных хроник », сколько в том, что разведки беспрецедентно чрезвычайно редко афишируют свою деятельность и конкретные дела. Как правило, это происходит спустя многие и многие десятилетия, или, что чаще всего, вовсе не раскрывают суть своих операций. Обычно разведки говорят лишь о тех делах и тех операциях, а также разведчиках и агентах, о которых, помимо воли самих разведслужб, каким-то образом уже стало известно широкой общественности. Это вполне нормальная практика разведывательных служб всего мира. Однако и в этих случаях они говорят ровно столько, сколько позволяют соображения безопасности разведывательной деятельности, особенно же соображения безопасности разведчиков и агентов, прежде всего ценных. Так что нет ничего удивительного в том, что «авторы научных хроник » не говорят о роли разведок в тех или иных событиях. Особенно по «горячим следам». Хотя и бывают исключения. Иное дело, когда разведки (и вообще спецслужбы) уже официально предали гласности некоторые из своих операций, а также ранее секретную информацию, знать о которой в период ее особой актуальности имели право только считанные лица из числа высшего военно-политического руководства государства. Вот тут-то действительно непонятно, какими соображениями руководствуются «авторы научных хроник», игнорируя официальную информацию разведывательных служб. И опять-таки скорее всего это происходит не из-за их высокомерия или брезгливости, а вследствие простого неумения адекватно историческим реалиям оперировать раскрытой разведслужбами информацией в исторических исследованиях. Это действительно повсеместное явление, резко обедняющее эти исследования, а нередко приводящее и к ложным, а то и преднамеренно ложным выводам. Что, к слову сказать, в историографии трагедии 22 июня 1941 г. буквально на каждом шагу. Между тем по отношению ко всем историческим исследованиям данные разведки, тем более доложенные в свое время высшему руководству государства, являют собой как бы эталонную информацию для контроля выводов в этих исследованиях. Ибо только адекватное историческим реалиям оперирование такой информацией дает шанс правильно понять те или иные действия лиц, получивших эту информацию. Выдающийся германский военный разведчик времен Первой мировой войны — полковник Вальтер Николаи — во время одного из допросов на Лубянке обронил такую фразу: «Став историком, я сохранил менталитет разведчика». Понятно, что подавляющее большинство историков пришли в эту науку не из разведки. А потому им не сохранять менталитет разведчика надо, а пытаться проникнуться этим менталитетом, дабы правильно оценивать рассекреченную информацию и не менее правильно оперировать ею. Хотя бы потому, что если говорить образно, то История — это разведка, разведывающая назад! И она обязана быть точной. * * * Всё это к тому, что практически все без исключения упускают из виду самое главное: подлинным «виновником» — именно так, в кавычках «виновником» — формирования этого мифа был лично Сталин! Потому как в действительности это был миттельшпиль глобальной разведывательно-политической блицоперации по оказанию стратегического влияния на руководство нацистской Германии в целях удержания его, хотя бы на время, от попытки вооруженного нападения на СССР! По его приказу советская разведка запустила в оборот с небольшим интервалом две совершенно противоположные дезинформационные версии этой речи. Одна версия в мае — начале июня 1941 г. была подброшена германской разведке (использовались каналы германских журналистов в Москве), другая же — после начала войны — была подкинута британской разведке. Обе версии не имели ничего общего с тем, что он на самом деле произнёс в Кремле 5 мая 1941 г. С помощью подброшенной германской разведке версии накануне войны Сталин пытался еще раз повлиять на Гитлера, подтолкнуть, елико было возможно, к открытию нового раунда советско-германских переговоров в целях предотвращения и оттяжки хотя бы на некоторое время фатально неминуемого военного столкновения. Это было обусловлено следующими причинами. Дело в том, что ещё в конце декабря 1940 г. разведка НКВД СССР обратила внимание советского руководства на поступившее из берлинской резидентуры сообщение о выступлении Гитлера 18 декабря [Дата утверждения Директивы № 21, она же — план «Барбаросса». В самом конце декабря 1940 г. Сталин уже знал, что Гитлером подписан план нападения на СССР.] по поводу выпуска из военных училищ пяти тысяч немецких офицеров. В этом выступлении Гитлер резко высказался против «несправедливости, существующей на земле, когда 60 млн. великороссов [То есть русских. Правда, Адольф, как всегда, сбрехнул изрядно, ибо в 194,2 млн. чел. предвоенного населения СССР великороссов насчитывалось в два с лишним раза больше. А вообще то, по расчетным данным, на 22.06.41 г. в СССР было 209,3 млн. чел.] владеют 1/6 частью земного шара, а около 90 млн. немцев ютятся на клочке земли. Гитлер призвал молодых офицеров к устранению этой несправедливости [Секреты Гитлера на столе у Сталина. М., 1995. С. 11.]! Сталин никогда не оставлял без жесткого и многозначительного ответа ни одного выпада против СССР, с чьей стороны и в какой бы форме он ни был. В традиционной для него манере четко выраженной адекватности — чувство политической меры у него было очень сильно развито — через некоторое время дал свой, сталинский ответ. Дождавшись от разведки дополнительных данных и уяснив себе, что этот выпад Гитлер допустил в связи с принятием плана нападения на СССР, Сталин дал свой ответ: в середине января 1941 г. ярко выраженный коренной представитель великороссов — генерал армии Жуков — был назначен начальником Генерального штаба РККА. Это был первый шаг на этом пути. Но это всего лишь его видимая часть. Более существенная часть заключалась в том, что высшие ключевые посты в советской военной иерархии оказались замещенными двумя отличившимися в боевых действиях против союзников Германии военачальниками: Тимошенко проявил себя при разгроме Финляндии, Жуков — на Халхин-Голе, при разгроме японской армии. По-восточному элегантно, тонким намеком Сталин ясно дал понять Гитлеру, что не следует «скалиться» на Восток: мол, побили твоих союзников — отлупим и тебя! Этот намек был тем более важен, если учесть еще и его ныне, к сожалению, едва различимый в сумерках ушедших с той поры десятилетий этногеополитический аспект: Берлину ясно дали понять, что Москва полностью отдает себе отчет в глобальности грядущего именно этногеополитического столкновения, в его острейшей цивилизационной направленности, и потому на высшие командные посты назначены именно два ярко выраженных представителя двух главных славянских народов — русского и украинского! Однако гитлеровцы не пожелали понять этот намёк. В связи с резким нарастанием угрозы нападения в самое ближайшее время Сталин сделал новый шаг. Он был обусловлен тем, что 4 мая 1941 г. Гитлер выступил в рейхстаге с программной речью, в которой даже и не упомянул СССР! Как будто занимающего 1/6 часть суши земного шара государства, с которым у Германии договор о ненападении, не существует [Вишлёв О.В. «…Может быть, вопрос еще уладится мирным путём». В сборнике Вторая мировая война. Актуальные проблемы, М., 1995. С. 43. Статья Вишлёва написана по материалам германских архивов. Приводится соответствующая ссылка на них.]! Естественно, что немедленно проинформированный об этом разведкой Сталин всерьёз встревожился. Информация свидетельствовала о крутом переломе, вынуждая заподозрить, что Гитлер уже вышел на финишную прямую в подготовке агрессии против СССР (так оно и было, к слову сказать), тем более что на тот момент ещё не до конца отмерла одна из фигурировавших в то время дат агрессии — 15 мая. Именно в этот момент и прозвучал соответствующий ответ Сталина: 5 мая 1941 г. он произнес ту самую знаменитую речь на приеме в Кремле в честь выпускников военных академий. Речь Сталина 5 мая 1941 г. была прямым ответом на речи Гитлера от 18 декабря 1940 г. и 4 мая 1941 г. При всей постоянно приписываемой ему «византийской хитрости» (а что тут плохого-то, к слову сказать?!), Сталин не был склонен мудрствовать лукаво. Все было четко адекватно, паритетно, причем как по форме, аудитории и даже антуражу, так и тем более по содержанию! Гитлер призвал своих гаденышей-бандитов с оружием в руках «исправить несправедливость», то есть напасть на СССР, которого вроде бы и не существует. Ну, а Сталин совершенно ясно и четко объяснил своим воякам, что пора и могилы пошире для тевтонов организовывать, то есть дать соответствующий мощный отпор и разгромить агрессора! И гитлеровцы не зря так всполошились, что все время пытались узнать, что же конкретно сказал Сталин, а во время войны чуть ли не всех военнопленных допрашивали по этому вопросу (напускная секретность и двойственность версий этой речи были неотъемлемыми компонентами той операции). Вот так он и озадачил их этой речью! А на следующий день Сталин сделал следующий ход. 6 мая 1941 г. было официально сообщено о назначении Сталина главой Правительства СССР. Фюреру популярно разъяснили, что не следует делать вид, что СССР не существует, если его Правительство возглавил всемирно известный политический и государственный деятель Сталин! А если есть какие-то проблемы, то, что называется, «битте шён», давай их решать за столом переговоров, тем более что именно Сталин занял ключевой государственный пост в Советском Союзе. Вот откуда в германской версии и появилась мысль о некоей готовности Советов к компромиссу. Ну, а если что — Сталин лично возглавит отпор агрессии! Однако, прекрасно зная, с кем приходится иметь дело, Сталин, естественно, развернул эту операцию в серию крупных и тесно взаимосвязанных между собой синхронно-последовательных акций. Всего через три дня — 9 мая 1941 г. — последовало Сообщение ТАСС. В жанре полунедоуменного опровержения — тоже ведь уметь надо! — в нем открыто, но особо было подчеркнуто истинное предназначение всеми заинтересованными сторонами зафиксированной, однако специально не скрывавшейся Москвой переброски войск к западным границам (в действительности она началась еще в апреле 1941 г.). Гитлеру опять популярно объяснили, что нечего рассчитывать на легкую добычу, что он столкнется с грозной и мощной силой и что лучше всего, пока не поздно, сесть за стол переговоров! Гитлер опять не захотел понять и на следующий день отправил Р. Гесса за высочайшим разрешением Лондона напасть на СССР. Тогда ему вновь популярно разъяснили…демонстративно крупными учениями ВДВ и не менее демонстративным призывом примерно 800 тыс. резервистов (потом еще 300 тыс. чел.). Одновременно советские послы за рубежом стали открыто говорить о большом сосредоточении войск на западных границах СССР, а разведка (НКГБ), также по указанию Сталина, специально «предоставила» харбинской резидентуре германской разведки в Китае возможность «перехватить и расшифровать» некий «циркуляр из Москвы», которым всем советским представителям за рубежом предписывалось «предупредить Германию, что Советский Союз подготовился к защите своих интересов». На пике этой серии акций влияния, тоже в мае (а затем и в июне) 1941 г., Германия услышала и вполне внятные угрозы Москвы. Из Кремля отчетливо прозвучала угроза о неотвратимости возмездия. Вполне ясно было заявлено, что в случае нападения на СССР последний в долгу не останется и нанесет массированные удары возмездия по Берлину и другим германским городам. Более того, что при необходимости Советский Союз не остановится и перед применением химического и бактериологического оружия (советская разведка располагала данными о том, что немцы планируют применить химическое и бактериологическое оружие против советских войск) [Вишлёв О.В., там же. С. 45. А также: Мартиросян А.Б. Трагедия 22 июня: Блицкриг или Измена? Правда Сталина, М., 2006. С. 545; Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне. Сборник документов. Т. I. Накануне. Кн. 2. 1 января — 21 июня 1941 г. М., 1995. С. 164 — 165, 228.]. Одновременно в апогее этой серии акций был совершен и необходимый переход к будущей дезинформационной версии для подбрасывания ее британской разведке. Потому как Сталин прекрасно понимал историческую неизбежность и необходимость установления союзнических отношений с Великобританией для совместной борьбы против нацистской Германии. Но для этого необходимо было заранее объяснить Лондону предыдущие отношения СССР с Третьим рейхом в рамках договора о ненападении от 23 августа 1939 г. В результате в предназначенной для британской разведки дезинформационной версии появилась мысль о том, что хотя Советский Союз и сотрудничал с Германией, однако в действительности-то намеревался в самом ближайшем будущем покончить силой оружия с ее господством в Европе. В данном случае советская разведка очень тонко подыграла крупнейшей дезинформационной акции британской разведки, суть которой сводилась к тому, что-де если Гитлер вздумает напасть на Англию, то Советский Союз немедленно нападет на Германию. Эта операция британской разведки была разоблачена нашими разведчиками как раз накануне речи Сталина — в промежутке с 1 по 4 мая 1941 г. включительно. Правда, «в лучших традициях » британской подлости англичане отыгрались за это — см. концовку анализа мифа № 36. Ну и что во всей этой истории такого, что нужно было инкриминировать Сталину как некое свидетельство его агрессивности?! Не инкриминировать, а тщательно изучать надо, чтобы уметь защищать свою Родину так, как делал это он, а не поливать его грязью и уж тем более не приписывать ему некие агрессивные намерения!

| Печать |