Миф № 17 Трагедия 22 июня 1941 года произошла потому, что «…главной причиной неудачного начала Великой Отечественной войны стала ошибка советского руководства в оценке военно-политической оценке обстановки накануне войны»

Сколько не объясняй, что разведку не в чем упрекать, все равно нападки на советские разведывательные службы продолжаются до сих пор. Одним из глашатаев этих нападок в последнее время стал уже упоминавшийся выше Михаил Мельтюхов. Поразительно, что при откровенной демонстрации полного непонимания сути разведывательной деятельности вообще и специфики разведывательной деятельности накануне войны, Мельтюхов и так, и сяк склоняет разведку за мнимые грехи. А не лучше ли было бы сначала разобраться с тем, что следует понимать под грехами разведки?! А то ведь при наличии ссылки на слова Судоплатова о том, что «надо сначала разобраться с вопросом, что представляла собою эта информация», никакой адекватной им реакции в трудах Мельтюхова нет. Итак, что могло дать основания для заявления во всеуслышание о том, что-де «имеющиеся материалы не подтверждают версию о том, что советской разведке “удалось раскрыть замысел германского командования” и “своевременно вскрыть политические и стратегические замыслы Германии”»?! Что могло дать основания для заявления письменной форме о том, что-де «в итоге советской разведке не удалось раскрыть стратегический замысел германского командования»?! Ведь в действительности-то подобные доказательства и без того мнимых грехов разведки не стоят и выеденного яйца! Как же можно было вот так запросто перечеркнуть всю тяжелейшую, кропотливую, связанную с колоссальным риском для жизней разведчиков и агентуры работу?! Ведь ее результатом было примерно 300 (разведывательных) сообщений разведки НКВД-НКГБ, ГРУ и погранразведки (вопреки своей тактической природе, в то время она все больше играла роль стратегической разведки), в том числе и аналитических. Это то, что известно официально. Из них 120 сообщений НКВД-НКГБ, более 100 ГРУ (95 официально рассекреченных ГРУ агентурных и иных сообщений плюс аналитические разведывательные сводки, более известные как «Мобилизационные записки по Германии»). Остальное — многочисленные донесения разведки пограничных войск, в том числе и результаты опросов перебежчиков с сопредельной стороны (их было не менее 24), обобщенные меморандумы по многочисленным данным контрразведывательных органов приграничных с Германией советских республик. Ведя ожесточенную борьбу с вражеской агентурой в приграничной полосе, они параллельно добывали и ценную разведывательную информацию. Не говоря уже о не менее серьезной информации, поступавшей по каналам гражданских ведомств — НКИД, ТАСС, НКПС, Наркомфина, Наркомфлота, Наркомсвязи и т.д. Зря свой хлеб они не ели! Не те времена были, да и люди были иные, не чета современным чиновникам. Зачем же надо было делать столь безапелляционные заявления?! * * * Вопреки сложившему за послевоенный период едва ли не категорическому мнению о том, что-де разведка не обеспечила высшее военно-политическое руководство страны необходимой информацией, в действительности же это не так. Опираясь на громадное количество ныне рассекреченных документальных источников, а также публикаций в открытой печати есть все основания считать, что, мягко выражаясь, это никак не соответствует действительности. Вплоть до 22 июня 1941 г., преодолевая громадные трудности создания, роста и развития, массированное противодействие контрразведок стран, против которых велась разведывательная деятельность, а также различные политические издержки внутреннего порядка и т.п., советская разведка с честью и практически всегда своевременно выполняла возложенные на нее функции. Непосредственно накануне войны советская разведка представила высшему политическому и военному руководству страны буквально все, о чем только может мечтать генеральный штаб. Заблаговременно была вскрыта подготовка гитлеровской Германии к войне против СССР, при чем задолго до того, как фюрер утвердил план «Барбаросса». Заблаговременно было начато фиксирование переброски войск вермахта на восток. Затем были установлены основные положения плана «Барбаросса», выявлены основные группировки вермахта, направления главных ударов, боевой состав войск, включая их численность, вооружения и материально-техническое обеспечение, места их дислокации на глубину до 400 км в глубь германской территории. Располагали германским картографическим сценарием начала войны, где были указаны три основных направления главных ударов вермахта. Имели даже схему разработанного ещё на рубеже 1936 — 1937 гг. прототипа плана «Барбаросса», сиречь располагали сведениями даже о генезисе этого плана и этапах его развития вплоть до трансформации в план «Барбаросса ». Знали о тактических приемах по недопущению использования нашим командованием стратегии и тактики войны 1812 года. Разведка неоднократно предупреждала о том, что командование вермахта едва ли не в массовом порядке готовит для РККА «варианты Канн», проще говоря, гигантские котлы по уничтожению военной силы СССР. Располагали и подробными данными о тактике и стратегии командования вермахта, особенно при внезапном нападении. Знали о весьма нелицеприятных оценках командования вермахта бросавшейся в глаза стратегической ущербности дислокации советских войск на западных границах СССР. Имели точно установленные данные о численности германских дивизий у советских границ, их дислокации, вплоть до расположения батальонов и рот, штабов частей и даже огневых позиций отдельных артиллерийских и зенитных частей, а также аэродромов, особенно передового базирования авиации люфтваффе. Обладали, например, подробными сведениями о состоянии, в частности, танковых войск — основной ударной силы вермахта в операциях блицкрига. Знали не только о тактике их применения в боевых операциях, но и даже толщину брони еще только разрабатывавшихся моделей новых танков. Документально точно знали о том, что командование вермахта планирует наиболее сильный удар своим левом крылом, то есть на Северо-Западном и, особенно, Западном направлениях и даже о том, что, как и за пять лет до этого, гитлеровцы вновь планируют взять Минск на пятый день агрессии. Знали о том, что нападение произойдет без объявления войны. Знали точную дату и час начала агрессии! С 18 июня 1941 г. знали уже абсолютно точно! Знали даже и о будущей трагической судьбе плененных на поле боя советских военнослужащих — о том, что им предстоит стать узниками нацистских концлагерей на положении рабов. И многое другое. Параллельно непрерывным потоком шла актуальная информация о позиции западных держав в связи с неизбежным нападением Германии, из которой специфическими методами разведывательного анализа вычленялось достоверное зерно. В деятельности советской разведки накануне войны особенно выделяются несколько обстоятельств. Во-первых, советской разведке удалось добиться потрясающего успеха в своевременном разведывательно-информационном освещении генезиса плана «Барбаросса». Информация о генезисе планов агрессии вообще является одной из самых засекреченных в мире разведок, потому как прослеживается весь интеллектуальный путь от возникновения предварительной идеи и самого замысла до разработки конкретного плана нападения. А ведь в военном деле это имеет чрезвычайное значение, так как позволяет вычислить алгоритм мышления стратегического командования противника, что впоследствии, при отражении агрессии, автоматически создает условия для Победы. Когда знаешь, как мыслит противник, причем знаешь на всю глубину его мышления, то не представляет особой трудности вычислить наиболее вероятные его действия в том или ином случае. Советская разведка, к слову сказать, дважды за период с конца 1936 по 22 июня 1941 года добывала подобную информацию. По своей сути это уникальный рекорд, который достоин занесения в Книгу Рекордов Гиннеса, потому как, откровенно говоря, не припомню в истории разведслужб что-либо подобное [Более подробно об этом см. в моей книге «Трагедия 22 июня: Блицкриг или Измена? Правда Сталина». М., 2006.]. Во-вторых, за счёт оригинального маневрирования силами и средствами советской разведке удалось добиться фантастически редчайшего успеха, когда тактическая по своей природе разведка погранвойск НКВД СССР в последние три недели перед войной сыграла выдающуюся роль стратегической разведки. Именно она, разведка погранвойск, дважды смогла установить, причем документально, даты начала выдвижения ударных группировок вермахта на исходные для нападения позиции. Подчеркиваю, что ни одна из разведслужб, как институты системы обеспечения внешней безопасности страны, не смогла добиться такого успеха. * * * Небольшой комментарий. Говоря о роли погранразведки, необходимо отметить ещё одно важное обстоятельство. Со времен мемуаров Жукова, в нашей исторической литературе о кануне войны сложилась малопонятная «традиция» утверждать, что-де на нашу сторону перебежал только один перебежчик, и то в ночь перед нападением, да и тому якобы не поверили, и даже якобы расстреляли. В действительности же все обстояло как раз наоборот. Прежде всего, отметим, что только по тем данным, которые фигурируют в открытой литературе, есть все основания говорить как минимум о 24 перебежчиках с той стороны. Причем не все они были военнослужащими вермахта. Часть из них были польскими гражданами-патриотами, хорошо относившимися к СССР. Более того, зачастую именно эти граждане сообщали куда более ценную информацию, чем даже военнослужащие вермахта. Кстати говоря, окончательно точная дата и точное время начала выдвижения войск ударных группировок на исходные для нападения позиции была установлена именно с их помощью. Далее. Никто их не расстреливал. Напротив, их очень подробно опрашивали, именно опрашивали, а не только допрашивали, а всю информацию немедленно сообщали в Москву. Некоторые из них были завербованы советской погранразведкой для ведения разведывательной деятельности против гитлеровцев. * * * В-третьих, что касается особенностей агентурной работы. В предвоенные годы сложилась уникальная традиция советской разведки — приобретать, в том числе и на вырост, так называемую, скажем по-граждански, плацдармную агентуру. Речь идет об агентах, которые занимают, если и не самый ключевой пост в объекте разведывательного проникновения, то, по крайней мере, такое положение, с позиций которого возможно постоянное информационное освещение чрезвычайно широкого круга вопросов. Наиболее характерными примерами на этот счет являются легендарная «кембриджская пятерка», которая была в состоянии осветить практически любой вопрос, связанный не только с Англией, но и с Германией, Италией, Японией, Португалией, Испанией, Венгрией, Румынией, а также странами антигитлеровской коалиции. Масштабы вклада «кембриджской пятёрки» в разведывательной обеспечение безопасности СССР перед войной и во время войны просто неизмеримы. Это такое небывалое количество документальной информации, единственная единица измерения которой — гигантские чемоданы. Военная разведка тоже осуществляла подобную деятельность. Например, перед 1 сентября 1939 г. всю информацию по вопросам германо-польских отношений, а также по сопутствующим вопросам, ГРУ получало от мощной агентурной группы, которая базировалась в германском же посольстве в Варшаве. Эта группа прекрасно знала даже то, что делает Абвер на польском направлении. Такой же была и резидентура легендарного Рихарда Зорге, у которого в источниках и подысточниках числилось свыше ста прекрасно информированных лиц, занимавших различное положение. * * * Далее. Почему-то считается недостойным, чуть ли не зазорным тщательно вдумываться в то, что написало ГРУ в своем знаменитом докладе от 20 марта 1941 г. А ведь если это сделать, то любой исследователь увидит, что ГРУ ни в чем не ошиблось, даже тогда, когда выдвинуло три наиболее вероятных варианта нападения на СССР. Не говоря уже о том, что все три группировки вермахта были установлены еще к 20 марта 1941 г. и тогда же были практически точно выявлены основные направления их ударов! Разве неизвестна давно уже опубликованная в открытой литературе схема основных направлений ударов, которую ГРУ привело в приложении к своему докладу?! Как же можно было критиковать ГРУ и вообще разведку за то, что она якобы ничего не выявила?! По признанию многих военных специалистов рангом не ниже генерала, почти все добытые перед войной сведения советских разведслужб подтвердились впоследствии трофейными материалами. Среди них особенно выделяется авторитетное мнение заместителя начальника одного из управлений нашего Генштаба генерал-майора Г.А.Михайлова, которое он не побоялся сделать в ситуации «девятого вала» запредельно разнузданного и безмозглого антисталинизма финишного этапа предательской горбачёвщины, спровоцированной А.Н.Яковлевым в 1989 г. Так вот, генерал тогда сказал: «Вопреки некоторым бытующим представлениям в Центр регулярно поступала достоверная информация о подготовке фашистской Германии к нападению на Советский Союз. С большой точностью были переданы боевой состав, численность группировок войск противника сообщено решение Гитлера о нападении на СССР, поступала информация о первоначальных сроках нападения и о последующих изменениях в них. Исследования трофейных документов показали, что данные советской разведки о противнике были очень близки к реальным. Иными словами, информация была. Другое дело — как она использовалась» [Аргументы и факты, 1989, № 4. Судоплатов П.А. Разведка и Кремль. М., 1996. С. 147, 161, 162.]. «К этому следует добавить, что «в мае 1941 г. удалось узнать не только количество стянутых к нашим границам дивизий, но и места их дислокации — вплоть до расположения батальонов, штабов частей. Уточнялись даже огневые позиции отдельных артиллерийских и зенитных батарей» [Красная Звезда, 16 июня 2001.]. Генерал абсолютно прав — действительно, другое дело как использовалась добытая информация. Чуть ниже об этом скажем отдельно. А пока о вершинах в добытой разведывательной информации: * * * 1. Знали добытые британской разведкой и тогда, естественно, не предназначавшиеся для передачи в СССР оперативные планы германского командования по разгрому Красной Армии. Эту уникальную информацию нашей разведке передал Дональд Маклейн — выдающийся представитель великолепной «кембриджской пятёрки» лучших агентов советской внешнеполитической разведки. Более того. Документально знали, что, например, Минск должен был быть захвачен вермахтом на 5-й день агрессии! Это документальное свидетельство было получено от агента берлинской резидентуры НКГБ — высокопоставленного немецкого железнодорожного чиновника. Он передал секретный пакет, который разведчики негласно вскрыли и обнаружили там «предписание Главного военного командования Германии, обязывающее этого чиновника прибыть на станцию Минск, начальником которой он назначался, и приступить к исполнению своих обязанностей на 5-й день после начала военных действий». И хотя, благодаря фантастически беспрецедентному героизму и мужеству простых советских солдат, по факту это произошло только под конец 5-го дня (в ночь на 6-й день) агрессии. Тем не менее, любого в столбняк и оторопь вгонит то обстоятельство, что такой «график» агрессии был запланирован еще на рубеже 1936—1937 гг., когда не было даже общей германо-советской границы [Очерки Истории Российской Внешней Разведки. М., 2003, Т.5, с. 78. Воскресенская 3. Под псевдонимом Ирина: записки разведчицы. М., 1997. С. 48 — 49. Более подробно об этом см. в моей книге «Трагедия 22 июня: блицкриг или Измена? Правда Сталина». М., 2006.]! 2. Знали также и о том, что нападение произойдёт без объявления войны, причём знали фактически за две недели, соответствующая информация поступала 7,11,16 и 18 июня 1941 г. [ Более подробно об этом см. в моей книге «Трагедия 22 июня: Блицкриг или Измена? Правда Сталина». М., 2006.] 3. Знали не только точную дату нападения, но и точное время начала вторжения — 4.00 утра 22 июня. Особо хочу подчеркнуть, что с 18 июня в этом уже не было никаких сомнений [Более подробно об этом см. в моей книге «Трагедия 22 июня: Блицкриг или Измена? Правда Сталина». М., 2006.]! * * * Ну, и в чем здесь грехи разведки в добывании актуальной разведывательной информации?! Или, к примеру, за что «лягать» разведслужбы из-за некоторого разнобоя в их разведывательных сообщениях?! У разведки НКВД-НКГБ имелись свои источники — они сообщали то, что знали и видели. У ГРУ свои источники — и они тоже сообщали то, что знали и видели. У погранразведки — та же самая картина. Ну, и что тут такого?! Особенно если учесть массированное контрразведывательно-дезинформационное противодействие спецслужб третьего рейха. Абсолютного совпадения разведывательных данных разных спецслужб не бывает по определению. Если, паче чаяния, имеется такое совпадение, тем более, абсолютное, то это означает, что один и тот же источник работает на две разведслужбы одного государства. Кстати говоря, нечто подобное произошло и с агентурными данными берлинских резидентур НКГБ и ГРУ, из-за чего сотрудник первой — A. M. Короткое — в марте 1941 г. обратился лично к Берия. Истина же в таком деле, тем более в данном случае определяется методами военно-разведывательного анализа, который осуществляют ГРУ и ОУ ГШ. Это их компетенция. Тем более что в феврале 1941 года по решению Политбюро ЦК ВКП (б) был учрежден Координационный совет всех разведывательных служб СССР, в состав которого вошли руководители НКВД. НКГБ, наркоматов обороны и военно-морского флота. Не говоря уже о том, что отмечаемый Мельтюховым разнобой сам же Мельтюхов относит к периоду, когда процесс сосредоточения войск вермахта был ещё далёк от завершения. На этой стадии некоторый разнобой в разведывательной информации — явление вполне нормальное. И устраняется он только анализом всей совокупности разведывательных и иных данных. При сравнении разведывательных данных различных органов разведки нет никакого резона путать Бебеля с Гегелем. Это к тому, что не надо было выставлять несовпадения между информациями разведки НКВД, НКГБ и Разведотделов штабов приграничных военных округов как убойное свидетельство разнобоя в разведывательной информации вообще. Разведка НКВД-НКГБ располагала всей информацией как своих зарубежных резидентур, так и погранразведки, то есть практически в масштабе всей советско-германской границы и на большую глубину. Плюс информация контрразведывательных органов на местах. А разведотделы штабов приграничных округов вели свою разведывательную деятельность только на оперативную глубину — до 100 — 150 км, максимум до 200 км, к тому же только в полосе ответственности своего округа. Потому-то и разнобой. Не говоря уже о том, что уровень квалификации агентуры ведущей разведку по военным объектам и военным приготовлениям у разных разведслужб разный. И не надо было из-за этого сетовать по поводу того, что «почему возникли эти разночтения и каким образом они повлияли на оценку германской группировки на Востоке, к сожалению, остается неизвестным». Потому как тем самым, то есть, по сути-то дела, в силу откровенного незнания специфики разведывательной деятельности различных органов разведки, была наведена и в помине-то несуществующая тень на никогда не существовавший плетень. Короче говоря, что во всем перечисленном такого, что могло дать основания усматривать какие-то грехи советской разведки?! Трагедия 22 июня 1941 г. произошла не потому, что в чем-то ошиблись советские разведслужбы. И вовсе не потому, что-де советское руководство допустило ошибку в оценке военно-политической ситуации накануне войны. Трагедия громыхнула потому, что высшее военное руководство СССР, прежде всего нарком обороны, Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко и начальник Генерального штаба РККА, генерал армии Г. К. Жуков нагло проигнорировали не только донесения разведки, но и основывавшиеся на донесениях и аналитических выкладках разведки указания Сталина! Ведь благодаря разведке они прекрасно знали практически все, что касалось плана Барбаросса». Обладая же столь обширными и разносторонними, достоверными, в том числе и документальными и, даже, картографическими данными о планах командования вермахта, высшее военное руководство СССР, прежде всего, нарком обороны С. К. Тимошенко и начальник генштаба Г. К. Жуков, тем не менее, устроили-таки грандиозную катастрофу. О крайне нелицеприятных причинах этой катастрофы говорится в анализе других мифов.

| Печать |