Миф № 45 Жуков спас Москву в 1941 году

Миф возник давно. Раздут самим Жуковым. Правда, не без помощи советской пропаганды. В данном случае позволю себе путем прямого цитирования сослаться на мнение авторитетного исследователя Л. Н. Лопуховского, ибо под каждым нижецитируемым словом из его книги «Вяземская катастрофа 41-го года» (М., 2007) могу спокойно подписаться (правда, с некоторыми оговорками): «Сторонники и проповедники культа (Жукова. — А.М.) преувеличивают заслуги Г. К. Жукова в подготовке и проведении операций и замалчивают грубейшие ошибки, оплаченные большой кровью… Г. К. Жуков, несомненно, внес большой вклад в организацию отпора врагу под Москвой, но называть его спасителем Москвы было бы большим преувеличением и принижением роли других достойных военачальников. Основные решения по созданию обороны на Можайской линии, о переброске к Москве соединений с других участков фронта и выдвижении резервов из глубины страны были приняты до назначения Жукова командующим воссозданным Западным фронтом. Генштаб внимательно отслеживал положение на подступах к Москве и немедленно реагировал на изменения в обстановке, направляя резервы на угрожаемые направления. А И. В. Сталин в это тяжелое время стал более внимательно прислушиваться к мнению военных» [Лопуховский Л. Вяземская катастрофа 41-го года. М., 2007. С. 568, 569.]. На мгновение прерву цитирование. И вот почему. Не в это тяжёлое время Сталин начал более внимательно прислушиваться к мнению военных. Он всегда прислушивался к их мнению, если только оно было дельным и по делу, или, по меньшей мере, выглядело так. Но за первые полгода войны генералы столько раз его обманывали, столько раз не выполняли директивы Ставки, до такой катастрофы довели оборону страны, что не только у Сталина, но и у самого Господа Бога иссякло бы терпение и доверие. За несколько страниц до только что процитированного отрывка Л. Лопуховский выдал на-гора такое резюме: «Надо прямо сказать, что Сталин подмял под себя Генштаб, состав которого с началом войны был значительно ослаблен, не считался с ним при принятии важнейших решений» [Там же, с. 558.]. Ну и как это должно соотноситься с тем, что выше было процитировано?! Генштаб-то самое позднее с 10 июля работал в прямом подчинении Сталину! И если он, Генштаб, «внимательно отслеживал положение на подступах к Москве и немедленно реагировал на изменения в обстановке, направляя резервы на угрожаемые направления», то это означает, что именно Сталин занимал такую позицию! Именно он внимательно отслеживал положение на подступах к Москве, именно он немедленно реагировал на изменения в обстановке, именно он направлял резервы на угрожаемые направления! Разве не так?! Кто и какие резервы мог тронуть в те тревожные полтора с лишним месяца перед началом победоносного контрнаступления под Москвой?! Без разрешения Сталина в тот момент ни один танк с места не двигался, ни один самолет не поднимался в воздух, ни один батальон не передвигался! И если он крайне скудные в тот момент резервы направлял на наиболее угрожаемые направления, значит, именно он совместно с Генштабом внимательнейшим образом следил за развитием обстановки под Москвой и чутко прислушивался к мнению выдающегося аса генштабовской работы маршала Б. М. Шапошникова, который и возглавлял тогда Генштаб. Зачем же надо было ссылаться на конъюнктурные по содержанию мемуары Василевского, в которых он ретроспективно попрекал Сталина тем, что тот якобы не имел в первый период войны достаточной оперативно-стратегической подготовки?! Какое отношение это имеет к Сталину, если уважаемый коллега Л. Лопуховский собственной же рукой написал, что «основные решения по созданию обороны на Можайской линии, о переброске к Москве соединений с других участков фронта и выдвижении резервов из глубины страны были приняты до назначения Жукова командующим воссозданным Западным фронтом»?! Мог ли это сделать человек, который не имел, по словам A. M. Василевского, достаточной оперативно-стратегической подготовки?! Ну почему привычка «лягать» Сталина по любому поводу постоянно превалирует не столько над разумом, сколько над фактами?! Однако продолжим цитирование: «Оценивая роль Жукова, нельзя не упомянуть такие его качества, как самоуправство, грубость и жестокость по отношению к подчиненным. По свидетельству Рокоссовского, “его жестокость переходила допустимые границы”. Для Жукова было характерно пренебрежение к человеческой жизни. Отсюда его приказы “любой ценой”, “чего бы это ни стоило”. А во что обошлось его требование, чтобы командиры и комиссары всех степеней были в первых рядах наступающих частей и своим личным примером вели части вперёд? И это в условиях острого дефицита командных кадров. По приказам Жукова было расстреляно, при этом не всегда обоснованно (зачастую без суда и следствия), много командиров различного уровня, не считая простых солдат. Эту жестокость, показательные расстрелы перед строем нельзя оправдать сложными условиями обстановки. Потому что так он поступал и на Халхин-Голе, и под Ельней, и под Ленинградом. Командующий 43-й армией Западного фронта генерал К. Д. Голубев 8 ноября 1941 г. вынужден был обратиться к Сталину с жалобой на командующего Западным фронтом Жукова: “На второй день по приезде меня обещали расстрелять, на третий день отдать под суд, на четвертый день грозили расстрелять перед строем армии. В такой обстановке работать было невозможно”». Ещё раз прерву цитирование. Да, все это имело место быть. Никто отрицать даже и не помышляет. Однако же, когда утверждается, что такое нельзя оправдать сложными условиями обстановки, то желательно услышать более внятное разъяснение. Жуков имел право на расстрел в соответствии с приказом № 270 от 16 августа 1941 г. И не только он один пользовался этим правом. Не только он один проявлял грубость и жестокость. Но надо же и ясно сказать, что одно дело расстрел, к которому, по условиям военного времени, человека приговорили в результате следствия и тем более по суду за конкретное преступное в условиях военного времени деяние, что в рамках законодательства периода войны являлось правомерным. И совсем иное, когда и без следствия, и без суда, запросто так — захотелось командующему для острастки остальных шлепнуть несколько человек, вот он и шлепнул. А вот этим-то Жуков преступно грешил безмерно. За то его и прозвали «мясником». Что же касается грубости и хамства генералов, то Сталин видел, что генералитет распоясался донельзя — не будучи в состоянии по-человечески, нормально решать вопросы, они чуть что, так сразу кулаки в ход пускали, или как минимум таким матом обкладывали подчиненных, что затворы на винтовках заклинивало. И именно поэтому ещё 4 октября 1941 г. Сталин, как нарком обороны, издал приказ № 0391 «О фактах подмены воспитательной работы репрессиями». Приказ резко осуждал случаи превышения власти, самочинные расстрелы и рукоприкладство со стороны командиров различных уровней по отношению к своим подчиненным. Но даже Сталину, увы, далеко не всегда удавалось с первого раза вдолбить в генеральские головы самые элементарные правила поведения с подчинёнными. Продолжим цитирование: «Угрозы и самые строжайшие приказы не могли привести к успеху, если бы защитники Москвы не ощущали материальную и моральную поддержку населения столицы и всей страны. Источником мужества и стойкости бойцов и командиров в боях под Москвой были отнюдь не страх перед заградительными отрядами и расстрелами, а чувство патриотизма, любовь к Отечеству, высокий моральный дух советских воинов, защищавших свою столицу. Выстоять под Москвой в 1941 г. позволила вера в победу и справедливость своего дела, заставлявшая воинов сражаться даже в казавшейся безвыходной ситуации. И основную роль в достижении победы в Московской битве сыграл советский солдат, от которого в конечном итоге зависит осуществление всех замыслов и решений командиров. Это солдат, наперекор всему, устоял перед натиском бронированных дивизий врага и сорвал его планы. Это он потом и кровью компенсировал все ошибки, просчеты и недоработки своего командования» [Лопуховский Л. Вяземская катастрофа 41-го года. М., 2007. С. 568 — 570.]. От себя лично хочу сказать следующее: НИЗКИЙ ТЕБЕ ПОКЛОН, ВЕЛИКИЙ СОВЕТСКИЙ СОЛДАТ 1941 ГОДА! БЕЗ ТВОЕГО МУЖЕСТВА И СТОЙКОСТИ НЕ БЫЛО БЫ ВЕЛИКОЙ ПОБЕДЫ В 1945 ГОДУ!!! А нас, ныне живущих — и подавно! * * * P.S. Ещё два слова об отношении Сталина к заслугам Жукова по защите Москвы. 20 июня 1944 г. Председатель Исполкома Московского городского Совета депутатов трудящихся от имени Президиума Верховного Совета СССР вручил в Кремле Сталину первую медаль — «За оборону Москвы». Формулировка указа была такова — «за руководство героической обороной Москвы и организацию разгрома немецких войск под Москвой». Обратите внимание на дату награждения этой медалью — к тому времени награжденные такой медалью военачальники, принимавшие участие в обороне Москвы и в разгроме гитлеровских войск под Москвой, уже не единожды протрезвели после многочисленных возлияний по поводу такой награды. А Сталин ее только-только получил 20 июня 1944 г. И вот именно с этой медалью связан один примечательный инцидент, происшедший на менее известном банкете для высшего командования, который состоялся до знаменитого Банкета Победы. Согласно приведенному в книге «Отцы-командиры. Звёзды на погонах — звёзды на могилах» описанию Ю. И. Мухина, дело обстояло так: «Маршал Жуков находился за одним столом с Верховным Главнокомандующим, но в его персональную честь не было сказано ни слова. Всем присутствовавшим это показалось странным. Старшие военачальники стали знаками подавать ему (то есть Жукову. — A.M.) сигнал на перекур. Жуков попросил Сталина сделать перерыв. Вождь дал разрешение. Сам он курил трубку за столом, а все вышли в курительную комнату. Здесь же командующие войсками фронтов попросили маршала Жукова начать короткое выступление, чтобы они могли продолжить здравицу в честь первого маршала Победы. Жуков своё выступление-тост начал примерно так: “Если бы меня спросили, когда за всю войну мне было тяжелее всего, то я бы ответил, что осенью и зимой при обороне Москвы, когда практически решалась судьба Советского Союза”. Выслушав молча эту тираду Жукова, Сталин внезапно оборвал его словами: “Вот вы, товарищ Жуков, вспомнили оборону Москвы. Правильно, что это было очень трудное время. Это была первая победоносная битва нашей армии при защите столицы. А вы знаете, что многие ее защитники, даже генералы, получившие ранения и отличившиеся в боях, оказались не отмеченными наградами и не могут получить их, так как стали инвалидами!” На этот упрек Жуков ответил так: “Товарищ Сталин, я, как и Вы, тоже не отмечен наградами за эту битву, хотя почти все работники Генерального штаба награждены орденами Ленина (Шапошников, Антонов, Ватутин, Штеменко и другие). Вполне допускаю, что мною допущен в этом деле просчет, и мы поправим это”. Тут Сталин ударил кулаком по столу так сильно, что хрустальная ножка высокого фужера обломилась, и красное вино пролилось на скатерть. Вождь, перебивая Жукова, сказал: “А вместе с тем вы не забыли наградить своих бл…ей”. Наступила гробовая тишина, в ходе которой Сталин поднялся, удалился из-за стола и больше не вернулся».

| Печать |