Тов. Курмеев обрадовал нас очередной статьей на тему борьбы против политики Сталина в области Советов. А именно: принятия конституции 1936 и закрепления нового принципа выборов в Советы. Ни мало, ни много, но тов. Курмеев, теперь уже без стыда и недомолвок, объявляет Сталина ответственным за начало ликвидации социализма в СССР. Он считает, что Сталин установил диктатуру партии над рабочим классом, смешал последний с мелкой буржуазией. Это привело к хрущевизму и реставрации. Причину сталинского демарша тов. Курмеев видит в переоценке успехов социализма и ошибочном анализе обстановки. Начнем с самого начала.
Власть, социализм и диктатура пролетариата
Для того, чтобы исчерпать всякую возможность для продолжения дискуссии и поставить идейное противоречие к закономерному разрешению, следует разобрать поднимаемый вопрос «от А до Я». Коммунисты объявляют, что в СССР был социализм. Для некоторых (пожалуй, тов. Курмеева следует к ним отнести) играет огромную роль вопрос, в какой степени был построен социализм. И. В. Сталин говорил, что социализм построен «в основном». Что это значит? Построен ли? Нет? Не достроен? По существу язык не способен передать в одном сравнительном выражении стадию развития той или иной сущности, поэтому Сталин предполагал, что для того, чтобы с научной точностью определить, что же все-таки и до какой степени построено, следует предельно детально изучить сущностные черты советского общества средины 30-х. Диалектика потому и тяжело усваивается массами, что отражает достаточно полно палитру окружающей действительности, чтобы можно было достоверно о ней толковать. Языку требуется куда больше, чем пара выражений, чтобы передать диалектический анализ даже самого простого явления. Социализм был построен в том смысле, что теперь в борьбе капитализма и коммунизма некоторый перевес, в первую очередь в базисе, оставался за последним. Социализм был построен в том смысле, что поступательное движение к коммунизму было обеспечено апробированной системой общественного устройства. Но даже если не заострять внимание на степени «зрелости» социализма, то его существо наглядно и в первых мероприятиях Советской коммунистической власти. К таким мероприятиям следует отнести, в первую очередь, обобществление и культурную революцию. Напомню, что под обобществлением мы понимаем научное планирование на базе общественной собственности.
Как известно, строительство социализма начинается властью рабочего класса, под руководством коммунистической партией. Публичная власть – это осуществление насилия (принуждения) одной группы людей над другой. Характер публичной власти классовый, она зародилась в качестве систематизации эксплуатации. Но на закате своего существования небольшой отрезок времени этот инструмент используется эксплуатируемым классом для защиты своих общественных завоеваний. Другого подходящего работающего инструмента насилия просто нет.
Публичную власть рабочий класс осуществляет посредством государства. Так как цели подавления весьма специфичны, то и характер государства необычный. Такое государство называется диктатура пролетариата.
Таким образом, в буржуазном мире существует только два вида публичной власти с великим множеством подвидов, особенностей и прочего – диктатура буржуазии и диктатура пролетариата. То есть, либо власть эксплуататоров, либо власть эксплуатируемых. Для исторической устойчивости любому классу в ходе осуществления собственного господства необходим экономический фундамент – а именно определенный тип собственности на всю или основную часть средств производства общества.
Итак, власть – это классовое господство и насилие, социализм – это борьба буржуазных пережитков и коммунистических отношений, а диктатура пролетариата – это особый аппарат осуществления публичной власти рабочим классом, который организует борьбу капитализма и коммунизма в масштабах всего общества. Все достаточно просто, пока дело не доходит до реальных форм социализма и переходных состояний общества. И, конечно, отношений партия-класс-массы.
Что не понимает тов. Курмеев? Или о сущности Советов
Тов. Курмеев с дотошностью копается в цитатах о формулировке, какую же роль должна играть партия в обществе при социализме. Приведу большую цитату, где тов. Курмеев воюет с ветряными мельницами:
Поэтому Ленину пришлось в работе «Детская болезнь левизны в коммунизме» (май 1920 г.) вновь разъяснять сущность диктатуры пролетариата в связи с тем, что германские коммунисты поставили вопрос: «кто должен быть носителем диктатуры: коммунистическая партия или пролетарский класс?.. Принципиально следует стремиться к диктатуре коммунистической партии или к диктатуре пролетарского класса?…». Ленин ответил: «Одна уже постановка вопроса: «диктатура партии или диктатура класса… свидетельствует о самой невероятной и безысходной путанице мысли». Далее Ленин разъяснил, что диктатура пролетариата – это единая органическая система взаимодействия ее составных частей (партии, производственных Советов, профсоюзов и других организаций пролетариата), в которой руководящей и направляющей силой является коммунистическая партия (Ничего подобного там Ленин не разъяснял, тов. Курмеев выдумывает - И.Г.).
Свои обоснования этой системы Ленин подытожил формулой: «Диктатуру осуществляет организованный в Советы пролетариат, которым руководит коммунистическая партия». Причем для рабочего класса является естественным и необходимым создание своего государства на базе реальных и объективных объединяющих условий материального производства. Партия была убеждена в необходимости производственных Советов как основы диктатуры пролетариата.
Это было подтверждено и в «Резолюции по докладу ЦК» XI съезду в марте 1922 г.: «Сохраняя за собой общее руководство и направление всей политики Советского государства, партия должна провести гораздо более отчетливое разграничение между своей текущей работой и работой советских органов, между своим аппаратом и аппаратом Советов. Подобное систематически проводимое разграничение должно, с одной стороны, обеспечить более планомерное обсуждение и решение вопросов хозяйственного характера советскими органами, одновременно повысив ответственность каждого советского работника за порученное ему дело, а с другой, дать возможность партии в необходимой мере сосредоточиться на основной партийной работе общего руководства работой всех государственных органов просвещения и организации масс».
Но на XII съезде РКП(б) в апреле 1923 г. (Ленин болел) был сделан первый шаг в сторону от достигнутого понимания сути диктатуры пролетариата. Зиновьев, выступая с политическим отчетом ЦК, заявил, что настал «момент, когда беспартийные массы, когда сотни тысяч рабочих повсюду голосуют за диктатуру партии». И далее: «Мы должны сейчас добиться того, чтобы на нынешнем новом этапе революции руководящая роль партии или диктатура партии была закреплена. У нас есть товарищи, которые говорят: диктатура партии – это делают, но об этом не говорят». Почему не говорят? Это стыдливое отношение неправильно… Почему мы должны стыдиться сказать то, что есть, и чего нельзя спрятать? Диктатура рабочего класса имеет своей предпосылкой руководящую роль его авангарда, т.е. диктатуру лучшей его части, его партии…». И т.д.
И ни Сталин, выступая с организационным отчетом ЦК, ни выступающие в прениях не возразили против этой ревизии Зиновьевым утвержденного партией положения о сущности системы диктатуры пролетариата и роли в ней партии. Более того, эта ревизионистская формулировка была внесена в резолюцию по отчету ЦК РКП(б):
«Диктатура рабочего класса не может быть обеспечена иначе, как в форме диктатуры его передового авангарда, т.е. Компартии. Систематически привлекая к хозяйственной и общественной работе все, что есть ценного среди беспартийных рабочих и крестьян, партия, вместе с тем, не может ни на минуту забыть, что главная ответственность за работу хозяйственных и общественных органов лежит на РКП, ибо она одна исторически призвана быть действительным проводником диктатуры рабочего класса… Противопоставление Советского государства, опирающегося на союз рабочих и крестьян, интересам рабочего класса и диктатуре партии является ныне главнейшим агитационным орудием всех врагов нашей партии и принимает в их руках явно контрреволюционный характер… XII съезд выражает твердую уверенность, что ЦК РКП решительно отметет все попытки внести какие-либо колебания в наши ряды в этих существеннейших для диктатуры пролетариата вопросах».
Здесь уместно выяснить, как принималась эта резолюция. Она была заранее роздана. После поступил ряд поправок в редакционную комиссию. Отредактированная резолюция была на съезде оглашена полностью. Многими делегациями, в том числе, московской и петроградской, было предложено принять ее полностью. Но сначала ее приняли единогласно за основу. Однако среди поправок не было поправки по исключению этого ревизионистского утверждения.
Более того, в конце съезда Зиновьев с удовлетворением заявил: Мы приняли важнейшее решение в вопросе о диктатуре партии… Съезд, на редкость единодушный в этом, как и во всех остальных вопросах, подчеркнул ту линию, которая является единственно марксистской, единственно правильной… В вопросе о диктатуре нашей партии нет и не может быть ни малейших отступлений…».
Может быть, эту ошибку исправил XIII съезд РКП(б)? Несмотря на то, что на съезде вспоминали о резолюциях XII съезда, вопрос об исправлении этой ошибки не возник. НО после съезда Сталин в докладе «Об итогах XIII съезда РКП(б)» на курсах секретарей укомов при ЦК РКП(б) 12 июня 1924 г. об этой ошибке сказал так: «нередко говорят, что у нас «диктатура партии»… Мне помнится, что… даже в резолюции XII съезда было пущено такое выражение, конечно, по недосмотру. Видимо, кое – кто из товарищей полагает, что у нас диктатура партии, а не рабочего класса… Если это верно, то тогда неправ Ленин, учивший, что Советы осуществляют диктатуру, а партия руководит Советами. Тогда неправ Ленин, говоривший о диктатуре пролетариата, а не о диктатуре партии. Если это верно, тогда не нужно Советов, тогда нечего было говорить Ленину на XI съезде о необходимости «размежевания партийных и советских органов». Но откуда и каким образом проникла эта чепуха в партийную среду?… от беззаботности насчет вопросов теории, от отсутствия привычки продумать лозунги раньше, чем они пущены в ход, ибо стоит на минуту подумать, чтобы понять всю несообразность подмены диктатуры класса диктатурой партии…».
Но признания ошибки недостаточно для ее устранения – необходимо было принятие соответствующего решения партии. Но оно так и не было принято. Более того, Сталин в своей работе «К вопросам ленинизма» (январь 1926 г.) тоже ссылаясь на Ленина, занял половинчатую соглашательскую позицию: «Если партия проводит диктатуру пролетариата, и в этом смысле диктатура пролетариата является, в сущности, диктатурой его партии, то это еще не значит, что «диктатура партии» (руководящая роль) тождественна с диктатурой пролетариата, что первая равняется второй по своему объему». То есть ошибочный термин «диктатура партии» получил «несообразное» право на существование и, как правильно сказал Сталин в 1924 г.: «Нужно ли доказывать, что эта несообразность способна породить в партии путаницу и неразбериху?». И она ее породила.
У меня невольно возникает вопрос: “А тов. Курмеев вообще понимает, что принятая бумажка с незыблемой формулировкой того или иного вопроса вряд ли возымеет какую-то общественную силу без соответствующих мероприятий”? Или кто-то всерьез думает, что будь там другая формулировка, то это меняло бы политику партии в отношении Советов? По-моему, тов. Курмеев играет в цитатничество для того, чтобы попытаться оправдать свой неоправданный интерес к конституции 1936 г.
Отношение партии и Советов вздорно подвергать каким-либо формулам, поэтому и формулировки о “ведущей роли партии” и проч. носят такой общий характер. Потому что осуществление власти рабочим классом конкретно и происходит в различных формах. Ведомость рабочего класса заключается в интеллектуальном, научном, марксистском наставничестве партии, которая должна быть мозговым центром революции. Общество очень сложный организм, поэтому коммунисты и берут простую буржуазно-парламентскую форму, которая наличествует в сознании всех членов общества и через нее проводят свое влияние. Если рабочий класс был бы готов к руководству без этого классового, буржуазного буфера, то его следует отбросить. Как, например, было во время войны (вся власть была сосредоточена в руках ГКО, который составлял политическое и экономическое единство с трудящимися классами в защите коммунизма от фашисткой Европы).
К. Маркс указывал, что организация пролетариев в коммунистическую партию постоянно разбивается о конкурентную борьбу рабочих друг с другом. Так вот Советы – это дань этому обстоятельству, компромисс с отравленным буржуазным обществом сознанием. Или, если с другой стороны посмотреть, то это находка рабочих в политической борьбе против всего буржуазного класса и его государства, зачаток рабочей власти. Коммунисты не ждут, пока большинство пролетариев осознают научность марксизма и правильность коммунистической программы, они используют такие возможности, исторические формы организаций, которые имеются. Поэтому Советы – это связная организация между партией и разрозненными рабочими.
Ленин и Сталин деликатно утверждали, что Советы “сами по себе” никакими коммунистическими не являются. Речь идет о том, что Советы – это форма осуществления низовой власти трудящимися классами (Советы рабочие, крестьянские, солдатские). Но по какому образчику массы могут осуществлять свою власть, если не по буржуазному? Сам по себе инструмент, принцип осуществления власти возник в ходе классовой войны, в ходе демократизации тирании эксплуататоров. В этом нет ничего плохого, как и ничего хорошего. Советы есть лучшая форма понимания рабочими, как править государством. Поэтому коммунисты говорили, что они непосредственно влияют на рабочий класс, как его авангардная часть, штаб, и проводят политику рабочего класса через Советы. Но в этом нет никакой сакральной формулы. Тов. Курмеев все еще хочет придумать deus ex machina социализма, некий рецепт, подправленный цитатами, который сам построит социализм. Мы считаем, что социализм может построить только творчество масс, организованное и направленное марксистской наукой. В какой форме будет осуществляться влияние коммунистической партии на рабочий класс и посредством чего будет эта власть осуществляться, не так важно. У каждой сущности единое содержание и возможно множество форм. Вопрос о правильности проведения коммунистической политики вовсе не крутится вокруг Советов.
Замена буржуазной власти и парламентаризма рабочей Советской властью может стать отправной точкой для коммунистического строительства. Если Советами руководят большевики (то есть марксисты), если в Советах установлена диктатура научного мировоззрения, тогда такие Советы можно признать инструментом коммунистического созидания. Таким образом, я считаю, что вопрос, который тов. Курмеев ставит, следует свести к вопросу о проведении научно-выверенной политической линии в органе рабочей власти. А вовсе не заигрывать с рабочим демократизмом.
В узком, прикладном смысле доступ рабочего класса к власти является атрибутом строительства первой фазы коммунизма. Как раз повышение научной компетенции, реальное политическое творчество и разрушает рабочий класс, освобождает его от идеологических пут старого общества. Но если процесс вовлечения рабочих масс в органы власти вредит самому же рабочему классу, вредит коммунистическому строительству, тормозит его? Организация диктатуры пролетариат полностью зависит от условий, в которых она осуществляется. И органы пролетарского государства должны быть организованы таким образом, чтобы эффективно проводить политику рабочего класса.
Триумфальное коммунистическое строительство в ленинском и сталинском СССР объясняется тем, что наряду с правильной научной постановкой теории, были найдены адекватные инструменты его осуществления. В первую очередь речь идет о правильном соотношении масс трудящихся, классов, партии и вождей. На каждом этапе борьбы и на каждом этапе коммунистического строительства применялись соответствующие условиям меры принуждения и убеждения для того, чтобы обеспечить целостное движение общества. Советы являлись лишь одним из инструментов воздействия партии на классы. Следует понять, что когда партия осуществляет правильную политику в любом из насущных вопросов, то она полностью едина с пролетариатом, так как проводит политику в его интересах. По сути вопроса, коммунизм вообще в интересах любого члена общества, кроме умалишенных, но некоторые не способны этого осознать, а некоторые паразитические группы извлекают выгоду из господства эксплуатации.
Советы, являясь инструментом в руках коммунистической партии, также противостоят ей. Во-первых, Советы, как открытый орган рабочей власти, используют классовые враги коммунизма, чтобы “обезвредить” рабочий класс. Во-вторых, рабочий класс неоднороден и, как правило, в массе своей долгое время остается зараженным буржуазной идеологией, а значит буржуазия имеет косвенную агентуру в Советах. В-третьих, Советы как орган публичной власти в целом имеет ряд хронических “парламентских” (демократических) недостатков, которые сковывают коммунистическую политику, замедляют скорость политической реакции на события.
Советы остаются инструментом коммунистического строительства, пока ведущую роль в диалектическом противоречии между партией и Советами играет партия.
О классовом анализе социализма
А тов. Курмеев объявляет “производственные” Советы не только deus ex machina социализма, но и более высоким типом организации труда. Он пишет на цитату Ленина о сущности диктатуры пролетариата:
А этот более «высокий тип» общественной организации труда – производственные Советы. И Сталин, продолжая цитировать Ленина, подтверждает это: «Главная сущность ее (т.е .диктатуры И.Ст.) в организованности и дисциплинированности передового отряда трудящихся, его авангарда, его единственного руководителя, пролетариата. Его цель – создать социализм, уничтожить деление общества на классы… Эту цель нельзя осуществить сразу, она требует довольно продолжительного переходного периода от капитализма к социализму… Поэтому Маркс и говорит о целом периоде диктатуры пролетариата, как периоде перехода от капитализма к социализму».
И где же здесь Сталин это подтверждает? И с чего вдруг орган публичной власти стал типом общественной организации труда? Напомню, что под более высоким типом общественной организации труда коммунисты понимают обобществление, научное планирование общественного производства, приведение в соответствие общественного характера производства и распределения, что и дает результаты и высокую эффективность. Нельзя приравнивать Советы к диктатуре пролетариата, хоть “производственные”, хоть “территориальные”. Советы всего лишь инструмент в руках класса. Вопрос стоит в том, кто и куда поведет класс, а не в том “как”. Способ должен отвечать целям, а не цели способу. Тов. Курмеев, в своем стремлении найти в 1936 году причину всех бед, противопоставляет партию и класс, не понимая того, что каждая партия всего лишь классовая организация:
Заключая статью, подчеркну следующее. Системе диктатуры пролетариата органически присуще действовать и развиваться в атмосфере демократического централизма и отторжения диктатуры партии. Власть же, организованная на базе территориальных органов (независимо, как они называются) исключает демократический централизм, базируется на административном централизме и диктатуре партии. Рабочий класс при этом теряет возможность действовать как господствующий класс, более того, он распыляется на обособленных граждан общенародного общества. А партия неизбежно отрывается от класса, становится единственной руководящей силой, диктующей свою волю всему бесклассовому населению.
Абсурд этого вывода тов. Курмеева продиктован его обществоведческим схематизмом. Тов. Курмеев напутал с классовым анализом переходных этапов от капитализма к социализма и от социализма к коммунизму. Цитата:
Марксизм-ленинизм определил, что после пролетарской революции движение общества от капитализма к полному коммунизму потребует двух принципиально различных переходных периодов: от капитализма к социализму, во-первых, и от социализма к коммунизму, во-вторых. На первом переходе происходит изживание эксплуататорских классов, а на втором переходе – изживание условий для существования классов, создания условий для отрицания классов. То есть социализм – это классовое общество, идущее (в случае последовательного преодоления товарных отношений, противоположности между городом и деревней, между физическим и умственным трудом) к отмиранию классов и соответственно рабочего государства. Социализм – это классовое общество с государством рабочего класса. Социализм перестает быть таковым, когда отомрут классы и государство. Бесклассовое общество – это полный коммунизм.
Что тов. Курмеев имеет ввиду под “изживанием классов”? И как можно отделить классы от условий их существования? Эта формула ошибочна хотя бы потому, что алогична. Общество – это сложный живущий организм, когда мы в его развитии выделяем этапы, то это субъективно и условно. Мы констатируем скачки в развитии общества, когда этап его развития уже отрицает предыдущий, когда его сложность существенно выше. Переход от капитализма к социализму не предполагает коренных общественных перемен, только лишь создает для них предпосылки. Поэтому нам следует сфокусироваться на направлении движения, а не на выделении точки, когда социализм был построен. Вспоминаете фразу Сталина о “в основном” построенном социализме? Эта “неопределенность” и продиктована отсутствием необходимости поиска четкой разделительной линии. Ведь социализм – это борьба капитализма и коммунизма.
Условия существования классов непрерывно воспроизводят классы. Экспроприированный буржуа в условиях сохранения рыночных отношений возрождается в виде теневого торговца, ремесленника, подпольного менялу или просто в виде более мелкого представителя легального бизнеса, причем возрождается практически одновременно. Изучение экономической истории РСФСР 1918 года показывает, что наряду с процессом экспроприации буржуазии шел процесс параллельный и даже кое-где опережающий
- подпольной торговли (спекуляции)
- коррумпирования экономических органов Советской власти в интересах сохранения условий существования буржуазии (а на местах и политических органов)
- сохранения под новой вывеской старых отношений и даже владельцев
- нарождение новой сельской буржуазии на базе передела земли.
Иными словами, без надежно работающих плановых органов политические и декларативные мероприятия по «уничтожению буржуазии как класса» попросту сработали формально. Классы вообще не могут существовать без своей противоположности. Представление тов. Курмеева, что рабочий класс существует в социалистических условиях без буржуазии (которую уничтожили на переходном этапе), ложно. К какому классу можно было причислить академика Сахарова или комсомолку Новодворскую? К буржуазному – они за капитализм все рубахи порвали, в том числе и смирительные. И ничего, что они ничего не имели за душой, кроме подачки от “прогрессивного” Запада – ни заводов, ни газет, ни пароходов. Все, что не входит в рабочий класс (не продвигает его коренные коммунистические интересы), логикой борьбы автоматически становится в ряды эксплуататора вне зависимости от того, что там сами представители о себе воображают и какое место занимают в системе общественного производства.
Переходный период от капитализма к социализму, безусловно, имеет место быть, но в нем выполняется чисто техническая функция организации планового хозяйства. Как только удастся более-менее наладить плановое управление обобществленным в достаточной мере хозяйством, начинают работать специфически коммунистические экономические закономерности в жизни общества. И мы можем говорить, что общество движется к коммунизму. В силу чистой техничности этой проблемы даже в условиях огромной раздробленности хозяйства, за 15 лет СССР удалось перейти к социализму. И не столь важно, в какой форме рабочий класс осуществляет свое политическое господство. Вопрос же уничтожения классов – это задача не переходного периода к социализму, а задача социализма как такового. Попытки возложить на переходный период к социализму задачи решаемые более глобально – это стандартный троцкистский прием «оттянуть» решение задач собственно коммунистического строительства на возможно более долгое время. Курмеев пытается рабски перенести специфический опыт России начала 20 века на более общие законы, заменить частным общий принцип, и тем самым размывает вопрос формирования движущих сил коммунизма в социалистических условиях. Такой догматизм крайне вреден.
Тов. Курмеев так же обвиняет Сталина и Молотова в том, что они называли социализм бесклассовым обществом. Разберем цитаты предметно:
Возвращаюсь к оговорке (?). Ни на XV, ни на XVI съездах партии это ошибочное утверждение Сталина не обсуждалось – о нем не вспоминали. Но читаем резолюцию XVII партконференции (февраль 1932 г.): «Конференция считает, что основной политической задачей второй пятилетки является окончательная ликвидация капиталистических элементов и классов вообще, полное уничтожение причин, порождающих классовые различия и эксплуатацию, и преодоление пережитков капитализма в экономике и сознании людей, превращение всего трудящегося населения страны о сознательных и активных строителей бесклассового социалистического общества».
Не буду самостоятельно разъяснять, что Сталин говорил о формальной ликвидации классов, то есть об экспроприации кулака. Дам слово тов. Молотову, которому тоже досталось от тов. Курмеева на орехи:
Молотов. Товарищи, отчетный доклад товарища Сталина был не просто отчетом о прошлой деятельности Центрального комитета партии. Это был доклад и о наших задачах, о перспективе строительства социализма, о линии нашей дальнейшей работы. В этом докладе дано все основное для определения установки партии во второй пятилетке.
Три основных задачи мы ставим перед собой во второй пятилетке.
Вот эти задачи.
Первая и вместе с тем основная политическая задача второй пятилетки – “окончательная ликвидация капиталистических элементов и классов вообще, полное уничтожение причин, порождающих классовые различия и эксплуатацию, и преодоление пережитков капитализма в экономике и сознании людей, превращение всего трудящегося населения страны в сознательных и активных строителей бесклассового социалистического общества” (XVII партконференция).
Вторая задача – дальнейший подъем благосостояния рабочих и колхозных масс и повышение уровня потребления трудящихся в 2 1/2-3 раза.
Третья задача – завершение технической реконструкции всего народного хозяйства, промышленности, транспорта, сельского хозяйства.
Эти три задачи неразрывно связаны между собой и определяют существо социалистического строительства в период второй пятилетки.
Как сказано в решениях XVII партконференции, основной политической задачей второй пятилетки является полная ликвидация классов и вместе с тем устранение причин, порождающих классы. Постановка такой задачи исходит из основного марксистско-ленинского положения о том, что “социализм есть уничтожение классов” (Ленин). С другой стороны, только в этой связи, только в связи с уничтожением паразитических классовых элементов и переходом растущего народного дохода полностью в распоряжение трудящихся и советского государства, может быть поставлена задача коренного подъема материального и культурного уровня рабочих и крестьян. Осуществление этих задач должно опираться на громадный подъем народного хозяйства и его техническую реконструкцию. Поэтому завершение технической реконструкции народного хозяйства поставлено в качестве основной хозяйственной задачи второй пятилетки.
Мы можем теперь поставить эти три основных задачи второй пятилетки, опираясь на успехи, опираясь на победоносное выполнение первой пятилетки. Решение этих задач подготовлено первой пятилеткой и всем предшествующим социалистическим строительством.
В начале первой пятилетки капиталистические элементы в нашей стране представляли еще немаловажную величину.
Правда, в промышленности доля капиталистических элементов еще до начала первой пятилетки из года в год падала и уже пять лет тому назад была совершенно незначительна. В крупной же промышленности доля капиталистических элементов уже тогда была прямо ничтожна, составляя всего-навсего около 1% к продукции всей крупной промышленности. Понятно, что к концу первой пятилетки о капиталистических элементах в промышленности уже не приходится говорить.
В торговле частник тоже уже к началу первой пятилетки был подорван, и доля капиталистических элементов в товарообороте заметно упала. В 1928 г. частная торговля составляла всего около 25% в розничном товарообороте. Кооперация и государственная торговля заняли настолько господствующее положение, что в течение первой пятилетки частная торговля была почти полностью вытеснена из товарооборота. Я не хочу этим сказать, что мы прекрасно справились с задачей организации торговли, но вытеснение капиталистических элементов из торговли мы провели уж тогда весьма успешно.
Гораздо более трудную задачу, как известно, представляла борьба с капиталистическими элементами в деревне. Вплоть до начала первой пятилетки в деревне мы имели увеличение расслоения на имущих и неимущими продолжался рост кулачества. Только в связи с поворотом основной крестьянской массы на путь коллективизации, – а это произошло лишь в начале первой пятилетки, – стало возможным поставить задачу ликвидации кулачества как класса. Несмотря на отчаянное сопротивление кулачества, борьба за ликвидацию капиталистических элементов в деревне развернулась по всему фронту, и к началу второй пятилетки в решающих сельскохозяйственных районах коллективизация бедняцко-середняцких крестьянских хозяйств в основном была осуществлена, и тем самым позиции кулачества были подорваны. Роль единоличного хозяйства в деревне также в корне изменилась. К настоящему времени, когда коллективизированы две трети крестьянских хозяйств и колхозы вместе с совхозами охватывают 84,7% всей посевной площади зерновых культур, мы имеем право сказать о том, что дело коллективизации в нашей стране полностью победило, остатки кулачества обречены на скорую и окончательную гибель, а перед остальными индивидуальными крестьянскими хозяйствами путь только один – к постепенному переходу на рельсы коллективизации. Только после того, как мы добились всего этого к началу второй пятилетки, только после того, как капиталистические элементы не только в промышленности и в торговле, но и в сельском хозяйстве были сломлены и в массе своей пошли ко дну, – только после всего этого мы смогли поставить основной задачей второй пятилетки полную ликвидацию капиталистических элементов и классов вообще. (XVII съезд ВКП(б), заседание пятнадцатое 3 февраля 1934 г., утреннее).
Конечно же, с формальной ликвидацией классов автоматически не происходит их фактическая ликвидация, но создаются условия для проведения коммунистической политики. В первую очередь это рост общественного воспроизводства и культурное воспитание масс.
Цитата следующая:
Мощный хозяйственный подъем и неуклонный рост благосостояния трудящихся масс… еще полные выявят гигантские творческие силы революционного пролетариата… в героической борьбе за построение бесклассового социалистического общества.
Это Курмеев цитирует тот же доклад Молотова, что и я выше. Приведу полную цитату:
Выполнение второй пятилетки еще больше усилит значение СССР как оплота борьбы международного пролетариата, еще выше поднимет в глазах трудящихся эксплуатируемых масс всего мира авторитет страны Советов как опорной базы мировой пролетарской революции. Новые великие исторические победы в строительстве социализма еще больше укрепят экономическую основу боевой мощи Советского Союза, его способность отразить и сокрушить любые поползновения врагов пролетарского государства. Мощный хозяйственный подъем и неуклонный рост благосостояния трудящихся масс СССР при кризисе в капиталистических странах еще ярче подтвердят преимущества социалистической системы хозяйства перед капиталистической и историческую обреченность системы капиталистического рабства, еще полнее выявят гигантские творческие силы революционного пролетариата, завоевавшего власть и укрепляющего свою диктатуру в героической борьбе за построение бесклассового социалистического общества.
И что преступного сказал Молотов? Он призвал пролетариат всех стран ликвидировать классы, опять же призвал к экспроприации. Нельзя судить о строгости таких выражений. Вообще притягивать две цитаты к вздорной теории о ликвидации социализма и отстранения рабочего класса от власти – это лукавство на базе огромного желания доказать всем и себе свою же теорию.
Важнейшим вопросом в классовом анализе СССР является классовое определение колхозного крестьянства. Тов. Курмеев пишет:
Но марксизм-ленинизм считает: колхозы лишь групповой собственностью, которой надо еще дорасти до признания ее социалистической, а бесклассовым обществом – полный коммунизм.
И то верно, сами по себе колхозы – это вид частной собственности. Но нужно понять логику партии в наращивании коммунистических отношений в деревне. Колхозное строительство было выбрано как звено в цепочке перехода к социализму. Но почему партия объявила, что колхозный строй – это форма социализма? Ведь собственность продолжала находиться в руках колхозных тружеников, а не всего общества. Тут тов. Курмеев не понял, что главная задача крестьянской кооперации заключается в вовлечении формально частного хозяйства в плановые отношения. В какой мере это успешно реализуется, в такой мере колхозная кооперативная частная форма собственности наполнена социалистическим содержанием. Строго говоря государственная форма собственности ведь тоже компромиссный вариант социалистического общественного содержания. Но куда более надежный и правильный, чем кооперация. Нельзя формально смотреть на анализ классов. Колхоз начала 30-х, который сдает по твердым ценам продукцию из некоторого не особо обременительного расчета, а остальное реализует на рынке, а потом коллективно распоряжается средствами – это одно, колхоз начала 50-х, которому план на номенклатуру продукции, объем спускается плановыми органами, и у которого остается минимум продукции на свободную продажу (употребляемый более как резерв соцобеспечения, чем как свободный капитал), и который вовлечен в планирование затрат планированием промышленных фондов (например, фондов стройматериалов) – это совершенно другое. Тов. Курмеев этой разницы не хочет замечать. И результатом этого развития колхозного строя является совхоз. Поэтому, если колхозы превращаются в совхозы (по существу, а не по формальным признакам, как при Хрущеве), следует считать, что движение к коммунизму осуществляется. А если культурное развитие деревни на базе коллективизации и материально-технического обеспечения сельскохозяйственного производства создает прочную основу для классового союза колхозного крестьянства и рабочего класса, то постепенно ликвидируются противоречия между этими классами. Если товарный обмен между городом и деревней находится под контролем государства диктатуры пролетариата и все больше теряет свое товарное содержание, то это лишает всякого смысла частную кооперативную колхозную собственность. Она становится мертвой, по-сути кооперация становится исключительно трудовой.
Я не утверждаю, что колхоз – это светоч коммунизма, но следует понимать необходимость союза сельских и городских тружеников и политику партии в деревне. Политику уничтожения классов.
Тов. Курмеев настаивает на противоположности рабочего класса и колхозного крестьянства, предлагает вместо коммунистической политики сотрудничества трудящихся классов и стирании между ними грани, антикоммунистическую диктатуру рабочего класса над колхозным крестьянством.
Считаю, что тема себя необходимо исчерпала. Как говорит тов. Курмеев: “Думай, товарищ”.
Источник
|
