Поразительны шараханья нашего ТВ в оценке деятельности российских революционеров
Сталин предстаёт на экране то кровавым тираном, параноидально жестоким, патологическим убийцей (фильмы Сванидзе, Млечина и других), то непогрешимым мудрым дедушкой (сериалы «Сталин. Live», «Тухачевский. Заговор маршала»). Что-то похожее происходит и с Троцким.
В документальном фильме Елены Чавчавадзе и Галины Огурной «Лев Троцкий. Тайна мировой революции», не раз показанном на телеканале «Россия», подробно, с привлечением множества документов и свидетельств западных историков исследуется экономическая и отчасти конспирологическая подоплёка судьбы «демона революции», разрушителя России «Иудушки Троцкого». Не прошло и трёх лет, как на том же канале демонстрируется фильм Ирины Черновой и Максима Файтельберга «Ледоруб для Троцкого. Хроника одной мести», в котором Лев Давидович предстаёт «романтиком революции», блестящим оратором, выдающимся организатором Красной Армии, а потом несчастным изгнанником, безобидным, мудрым стариком, который на склоне лет разводил кроликов. В анонсе фильма на телеканале «Россия» сказано: «Авторы пытаются разобраться, чем же была вызвана столь лютая ненависть Сталина к Троцкому и почему диктатор СССР так боялся одного из вождей революции в России». А были ли зависть, ненависть и месть? В этом разбирается известный историк Юрий Жуков.
На Руси любят несчастных. Особенно обиженных властью. Мол, они пострадали «за общество», то есть «за всех». А потому наделяют их всеми мыслимыми и немыслимыми положительными чертами. Чуть ли не нимбом и крылышками. Именно таким «несчастным», «невинно пострадавшим» предстал перед нами Л.Д. Троцкий в якобы документальном телефильме «Ледоруб для Троцкого. История одной мести». Спору нет, точку в конце жизни революционера- интернационалиста (по современной терминологии – международного террориста) действительно поставил ледоруб. Но вот месть… для неё ведь нужен повод, и основательный. Попытаемся же разобраться – а был ли он? Впервые сформированное в марте 1919 года Политбюро ЦК РКП(б) состояло из пяти человек. Л.Б. Каменева – председателя Моссовета и члена президиума ВЦИК, Н.Н. Крестинского – наркома финансов, В.И. Ленина – председателя Совнаркома, И.В. Сталина – наркома по делам национальностей и наркома госконтроля, Л.Д. Троцкого – председателя Реввоенсовета республики и наркома по военным и морским делам. Но только трое из них – Ленин, Каменев и Крестинский – регулярно, примерно два раза в неделю, собирались на заседания и принимали решения от имени и Политбюро, и ЦК. Обычно отсутствовали двое. Троцкий по долгу службы на персональном бронепоезде колесил по фронтам. Выступал с пламенными речами перед красноармейцами, идущими в бой, или проводил децимации (расстрел каждого десятого) после позорного отступления, бегства с поля брани. И всё же Лев Давидович, постоянно наезжая в Москву, время от времени участвовал в обсуждении и принятии важнейших решений. Практически не бывал на заседаниях Политбюро только Сталин – его без видимых причин отлучили и от партийной работы, и от руководства двумя наркоматами. Почему-то 15 мая отправили на фронт. Поначалу в Петроград, руководить обороной города от 1-й эстонской дивизии, в состав которой входил помимо добровольцев из Финляндии ещё и белогвардейский Северо-западный корпус. (Помните пьесу Вс. Вишневского «Незабываемый 1919-й» и поставленный по ней фильм? Всё рассказанное в них – истинная правда!) Затем перебросили на Западный фронт, а несколько позже – на Южный. Всякий раз членом Реввоенсовета. А в следующем, 1920-м, во время польской кампании, Сталин – член Реввоенсовета Юго-Западного фронта. Он неоднократно обращался к Ленину с просьбой освободить его от «военной работы», но всякий раз ему отказывали. Некий перерыв он получил только весной 1920 года, для участия в IX съезде партии.
Итак, за что тогда, в годы Гражданской войны, Сталин должен был возненавидеть Троцкого, за что впоследствии мстить? За роль победителя? Но таким Троцкого считали лишь его самые верные сподвижники – Н.Н. Крестинский, А.А. Иоффе, Э.М. Склянский, Е.А. Преображенский…
Все остальные твёрдо знали иное. Победили – крестьяне-красноармейцы, не пожелавшие возвращать землю помещикам, шедшим вослед Колчаку и Деникину. Победили – командармы. Победил – Штаб РККА (он же – Полевой, с 1935-го – Генеральный), возглавлявшийся бывшими генерал-майором Ф.В. Костяевым, генерал-лейтенантом М.Д. Бонч-Бруевичем, генерал-майором П.П. Лебедевым. А ещё победил верховный главнокомандующий, бывший полковник царской службы С.С. Каменев. Кстати, никто из четверых военачальников не был репрессирован. Вот и получается: если у Сталина в годы Гражданской войны и появился повод для мести, то, скорее, – Ленину, но только не Троцкому. Их политические дорожки тогда ещё не пересеклись. Ничего не изменилось и позже, когда Зиновьев и Троцкий схлестнулись в соперничестве за лавры вождя победоносной мировой революции. Зиновьев, вошедший в состав Политбюро в 1921 году и глава Коминтерна с момента его создания, был уверен: победы добьются подконтрольные ему европейские компартии. Троцкий же рассчитывал на подчинённую ему Красную армию. Ведь ей необходимо было срочно реабилитировать себя за поражение под Варшавой, за провал всей кампании по вине «выдающихся» полководцев – Тухачевского, Путны, Корка. Только потому Лев Давидович, не желая терять абсолютный контроль над вооружёнными силами, осенью 1923 года гордо отклонил настойчивое предложение Политбюро занять должность заместителя председателя Совнаркома СССР. Не пожелал стать заместителем всего на несколько месяцев – состояние здоровья Ленина не оставляло в том сомнения, – чтобы встать во главе и правительства, и партии. Тогда Троцкий изрядно просчитался. Но стало ли то основанием для злобы у Сталина? О том и помыслить невозможно.
Настоящий конфликт между Троцким и Сталиным возник только три года спустя. 12 августа 1926 года на заседании Политбюро Лев Давидович вдруг заявил: «Товарищ Сталин выставил свою кандидатуру на роль могильщика партии и революции».
Повод для столь страшного обвинения был более чем незначительный: предложение направить Каменева – уже только кандидата в члены Политбюро и наркома внешней и внутренней торговли – полпредом в Токио. Разумеется, за злобной репликой Троцкого таилось иное, более значительное. Все присутствовавшие на том заседании отлично понимали: Троцкий взъярился на Сталина из-за того, что тот не пожелал поддержать предложение своего сподвижника Преображенского круто изменить курс партии, курс страны. Преображенский играл тогда весьма значительную роль. С 1921 года являлся председателем финансового комитета ЦК и СНК. Затем стал заместителем председателя Главконцесскома, то есть Троцкого, в январе 1925 года переведённого именно на эту хозяйственную должность. Ещё в 1919 году Преображенский вместе с Бухариным написал знаменитую «Азбуку коммунизма», а в 1925-м уже один – книгу «Новая экономика». В ней и выдвинул идею нового курса – требование ускоренной индустриализации, источником финансирования которой должно было стать ограбление крестьянства и свёртывание НЭПа. Строить же фабрики, заводы, электростанции Преображенский предлагал исключительно в Закавказье и Средней Азии. Только для того, чтобы создать там национальный пролетариат, а с его помощью двинуть мировую революцию на Восток. Вот эту-то идею Сталин и не поддержал, вызвав острую реакцию Троцкого.
Левацкое предложение Преображенского, за которым стоял Троцкий, нашло оппонентов в рядах тех, кто и стал «правым» – Рыкова, Бухарина, их сторонников. Нет, они не были противниками мировой революции, даже на Востоке. Не возражали они и против индустриализации. Только считали, что проводить её следует по мере накопления доходов от внешней торговли, а крестьян не следует трогать.
Эти разногласия и привели к самому серьёзному расколу партии на "левых" и "правых". И к тому, что в июле 1926 года из Политбюро вывели Зиновьева, заодно сняв его с поста председателя исполкома Коминтерна – за поддержку идеи Преображенского. А в октябре та же участь постигла и самого Троцкого. Попытка двух ранее непримиримых противников объединиться и привлечь на свою сторону большинство партии не увенчалась успехом. Не помогли ни демонстрации «левых», ни малочисленные забастовки на ряде предприятий страны в поддержку Троцкого и Зиновьева, ни распространение в виде листовок далеко не полного текста «Завещания Ленина» (за последнее пострадал недоучившийся юрист, будущий писатель Варлам Шаламов). Обоих вчерашних вождей в довершение всего исключили из партии и отправили в ссылку. Зиновьева – в Казань, Троцкого – в Алма-Ату. В Алма-Ате Троцкий мог предаваться любимому виду отдыха: охоте, да писать мемуары. Благо он увёз из Москвы весь свой архив, включавший массу документов Политбюро и ЦК. Но нет, он уже не мог без борьбы, без противника, в которого и следовало метать молнии. И таким противником, призванным ответить за все неудачи, за крах его политической карьеры, Троцкий сделал Сталина. Отказавшегося от политической деятельности Зиновьева вернули в Москву, а продолжавшего оппозиционные интриги Троцкого выслали из СССР. Но где бы он ни оказался – в Турции, Франции, Норвегии, Мексике, он продолжал борьбу со Сталиным, ставшую для него навязчивой идеей. Он не только кроликов разводил. Одна за другой появляются его книги, исходящие злобой и ненавистью:
«Сталинская школа фальсификации» (1930),
«Немецкая революция и сталинская бюрократия» (1932),
«Сталинская бюрократия и убийство Кирова» (1934),
«Преданная революция» (1936),
«Преступления Сталина» (1937),
«Сталин» (1940).
И это – не считая 87 номеров «Бюллетеня оппозиции», не только полных ненависти к Сталину, но и открытых призывов убить его. Вот теперь зададимся вопросом: если Сталин действительно хотел мстить Троцкому, то почему не разделался с ним ещё в Москве или Алма-Ате? Почему позволил уехать с огромным архивом и одиннадцать лет обливать себя грязью? Почему не приказал устранить Троцкого в Турции, Франции, Норвегии?
Нет, Сталин не был графом Монте-Кристо. Не мстил Троцкому по личным мотивам. Убийство Льва Давидовича далеко не случайно произошло в 1940 году. Тогда, когда уже шла Вторая мировая война. Когда и злобная антиСССРовская пропаганда Троцкого, и деятельность созданного им ультралевого IV Интернационала стали угрожать политике Советского Союза, несли раскол рабочего движения, в новых условиях должного сделать всё для борьбы с нацистской Германией. Вот об этом и следовало рассказать создателям телефильма. Но они предпочли создать собственное «прошлое». То, которого никогда не было.
Юрий Жуков, доктор исторических наук По материалам «Литературной газеты»
Источник: www.stoletie.ru
|
